Благостный четверг
Шрифт:
– Тогда «Старого портного». Сойдет?
– Слушай, – сказал Док. – Я ведь по твоему лицу вижу – еще что-то хочешь сказать. Так говори, не тяни.
– Док, это правда… что у тебя что-то неладно?
– У меня? С чего ты взяла?
– Да вот, люди говорят.
– Что за бред! У меня все хорошо!.. – сердито сказал Док. – Обхаживают как больного! Ну что, по-твоему, со мной случилось?
– Не знаю, но если понадобится помощь… – только и сказала Ида и поспешно удалилась, нарочно оставив бутылку.
Док взял ее, сделал маленький глоток, скорчил гримасу. Потом отхлебнул побольше. Сердце сердито колотилось.
Док сел к столу и, полный злого своеволия, зачем-то написал: «Параллельные прямые пересекаются!» Снова отхлебнул из бутылки и вскрыл вчерашнюю почту. Оклендский политехникум шлет заказ на шесть комплектов препаратов для микроскопа – стадии развития зародыша морской звезды. Слава богу: старая верная работа! Док подхватил ведерки и корзинки, забросил их, вместе с резиновыми сапогами, в свою машину-развалюху и покатил к бухте Большого прилива.
14. Незадачливая среда
Бывают в жизни незадачливые дни. Хорошая стоит погода или плохая, все равно добра не жди. Люди обычно чувствуют приход такого дня; еще только раскрыв один глаз, понимают – сегодня лучше бы и вовсе не вставать. А когда все-таки встают – есть хочется, да и работать надо, предчувствия начинают сбываться. Кофе заваривается скверно, шнурки рвутся в руках, чашки самовольно спрыгивают с полки на пол и бьются вдребезги. Честные по натуре дети начинают врать; примерные дети скручивают краники с газовых горелок и теряют винты – приходится давать взбучку. Кошка в такой день, как нарочно, приносит котят; собака, приученная к выгулу, вдруг мочится на ковер в гостиной…
Жизнь кажется ужасной… Почтальон доставляет ворох просроченных счетов. Если выглянет солнце, то такое яркое, что впору ослепнуть; если день пасмурный – тоже приятного мало…
Еще с утра Мак почувствовал, что среда будет незадачливой. Проснувшись, битый час не мог отыскать штанов. Направляясь к двери, споткнулся о ящик, который как будто затем и поставили, и долго бранил соночлежников. Шагая через пустырь, он яростно пинал ногами головки одуванчиков; потом уселся на ржавую трубу у дороги и нахохлился. Спустя короткое время показался Эдди – он спешил на работу, в кафе Иды. Разумеется, Мак пошел вместе с ним, надеясь поднять настроение. Долго отирался у бара, ждал, когда Могучая Ида отойдет – Эдди уже держал для него наготове стаканчик, – но Ида как прилипла к стойке – читала письмо из казенного конверта и ворчала:
– Черт бы их всех подрал! Только дела пойдут в гору, на тебе – налог подскочил… Тебе-то, Мак, хорошо. Не владелец, не рукоделец – никаких забот. Покуда не начнут брать налог за твою собственную кожу – тебе бояться нечего…
– А что, собственно, случилось? – спросил Мак.
– Опять налоги повысили! Городские, да еще окружные…
– Налоги? На что?
– На недвижимость. Вот на этот дом. Все бы ничего, но я собиралась по кредиту за кофеварочную машину заплатить…
Обыкновенно при подобной жалобе Мак отвлеченно бы посочувствовал, радуясь в душе, что сам не обременен налогооблагаемым имуществом. Но тут его словно по
Мак улегся на постель и принялся восстанавливать в памяти историю Ночлежки. Значит так. Хозяином был Ли Чонг. Но еще задолго до войны они взяли у него этот сарай в бессрочную аренду, за пять долларов в месяц. Не заплатили ни разу (впрочем, Ли Чонг на плату и не рассчитывал). Потом Ли продал дело Джозефу-Марии. А Ночлежка? Вошла ли она в сделку? Неизвестно. Во всяком случае, если Джозеф-Мария и хозяин, то явно сам этого не знает. Иначе давно бы потребовал плату за жилье. Он ведь не Ли Чонг! Но если Ночлежка и вправду записана за Патроном, то ему скоро тоже пришлют извещение о налогах, как Иде. А раз так, он тут же возьмет за горло жильцов. Не такой он человек, Патрон, чтоб платить деньги, а обратно не получать! Захочет получить, да еще и с процентами!
Какая несправедливость! Всё разом очутилось под угрозой – кров, безопасность и – какое-никакое! – общественное положение… Что же теперь будет? А ну как Патрон потребует плату задним числом – за все прошлые годы? С него ведь станется… Ну и денек! Не зная, что делать, Мак решил созвать всех ребят на совет. Даже отправил Элена за Эдди…
Мак долго объяснял, что случилось, пока все – включая Элена – не уразумели, какая грозит беда. Ребята были потрясены и тягостно задумались; они чесали в затылке, качали ногой, смотрели в потолок. А Эдди даже встал и заходил вокруг стула – может быть, так скорей осенит?..
Первое предложение внес Уайти II:
– А что если красть у него почту? Тогда он не получит квиток.
– Это не выход, – сказал Мак. – К тому же кража почты – уголовное преступление.
– А если его убить? – сказал Элен.
– Думаешь, меньше чем за почту дадут? – усмехнулся Мак.
– Надо подстроить как будто несчастный случай, – не унимался Элен. – Будто он свалился со скалы в море…
– Все равно, Ночлежка еще к кому-нибудь перейдет. Где гарантия, что новый хозяин будет лучше Патрона?
Впервые в жизни ребята ощутили на себе всю тяжесть и несправедливость отношений частной собственности.
– Может, попросим Дока замолвить за нас словечко? – предложил Уайти I. – Он Дока уважает.
– Не надо, только лишний раз привлечем внимание, – сказал Мак. – Не дай Бог, прибавит плату!
– Да еще вздумает ее требовать… – добавил Эдди.
Сердце Элена наполнилось острой тоской. Он посмотрел на родные беленые стены Ночлежки, увешанные изображениями прелестных любительниц кока-колы, на древнюю плиту, на высокие напольные часы, на портрет известного боксера Джекса в рамке, – посмотрел и заплакал как ребенок, не стыдясь слез.
– Какая же сволочь этот Джозеф-Мария! – сказал он, всхлипывая. – Мы столько труда вложили в Королевскую ночлежку, а теперь он ее отбирает. Мой дом, мое счастье!..
– Успокойся! – сказал Мак. – Ничего он пока еще не отобрал. Поди, и сам не знает, что хозяин.
– Вот если б хозяином был Док! – вырвалось у Эдди. – Мы б тогда забот не знали…
– Док? – быстро переспросил Мак. – Что это тебе вдруг пришло в голову?
– Как что? Док месяцами в почтовый ящик не заглядывает. Он и квиток налоговый заполнить забудет, и плату с нас не спросит.