Блаженство по Августину
Шрифт:
Аврелий благодушно посмеялся вместе с друзьями. Зачем ему недолговечные мраморные почести? Переменчивы приязнь и сочувствие стад людских. Сегодня того либо другого идола форума популярно возводят на пьедестал, воскуривают фимиам, завтра забывают наглухо. Или того хуже: оплевывают, глумятся, свергают. Примерами вся вселенная полнится.
— …Ибо, друзья мои, авторитетно указано нам евангелистами Матфеем и Лукой, что вся слава царств земных передана Дьяволу. Кому хочет Лукавый дает ее на время. Намедни дал, назавтра отобрал…
Целых две христианские седмицы провел Аврелий в Картаге.
«Материя предшествует форме по происхождению, а не по времени».
«Возможность вложена в мир по слову Божию как бы в семени… Из чего в порядке веков возникает все в свойственное каждому время; а теперь — в действии, приличествующем времени, — в том действии, которое Бог совершает доселе, когда в свое время надлежало произойти Адаму из персти земной, а жене — из ребра мужа».
КАПИТУЛ XXVIII
Над шестодневом епископ трудился тягостно, в постоянной умственной муке производя на свет комментарий к сотворению мироздания и человека. Тужился, силился, страдал, рожал истерзанным умом… Но иногда тягучие родовые потуги, терзания его отпускали. К добру ли, к худу? Случайно либо нет?
Случалось, он нередко неделями, месяцами не притрагивался костяным стилем к недоконченным табличкам. Самому прежде следовало понять, о чем таком он пишет, а это далеко нечасто получалось образно, логично и рационально, не хуже, чем у Аристотеля. Точный образ не есть неудобоваримое подобие, но переложение, развитие предопределенной вечной идеи-рацио.
Нечто подобное с ним время от времени происходило в продолжение работы над рукописью «Исповеди». В этом он определенно признался, написав, что в такие несчастные дни умственного ненастья он весь себе делался неугоден. Где уж тут просветленно, благовестно возлюбить ближнего своего как самого себя, если собственную личность воспринимаешь как врага? Боже упаси дружественных ближних от этакой любви!
Если твоя пасмурная ненавистная ленивая, тупая натура грешит супротив тебя, твоего разума, то сколько раз надо ей это прощать? Может, ни разу? Не то она тебе на шею сядет, заставив пожизненно пребывать в тунеядствующей темной глупости. Рановато нам еще думать о светлом дне седьмом заслуженного покоя и отдохновения, если Еву и Адама искусил в раю Сатана умственной леностью будто бы дарового божественного, ангельского познания всего и вся.
Поэтому противопоставить столь отвратному расположению малоразумного духа во избежание греховной праздности можно и нужно смену мыслительной деятельности или предмета беспрестанных размышлений. Таким интеллектуальным модусом Августин сочинил довольно резкое возражение «Против Фавста», когда этот его старый-престарый знакомец по манихейской молодости откликнулся на «Исповедь».
Тот манускрипт Фавст нарочито прислал с гонцом, снабдил похвальной дарственной надписью.
В учителя к юному Аврелию набивается наш литерат-элоквентор… Хорош подарочек! Но для нового доказательного опровержения манихейских бредней сгодился сполна.
Однако более всего от богословия и философии могли отвлечь повседневные хлопоты экклесиальные да церковные. Например, среди года (отнюдь не в конце его в преддверии Рождества Христова — так нам всем!) внезапно потребовать от святого отца Гонората подробного хозяйственного отчета о жизнедеятельности Гиппонской епархии.
Расходы, издержки, протори колоссальны, а прибыли и доходы — сущий мизер в минимуме. Наверное, зря это он, недальновидный предстоятель, запретил нашему экономному Гонорату покупать земли за пределами епархиального духовного ведения. В то время как запрет на вложение церковных денег в рост местным прибыльщикам вполне оправдан моральными соображениями филантропии и сохранением доброй славы гиппонского клира. Негоже одной рукой давать бедным вдовицам и сиротам, а другой обирать их посредством загребущей крабьей клешни безжалостных ростовщиков.
Но опять же, откуда церкви пекуний брать на непосредственное прокормление тех ж вдов, сирот, калек, немощных жалких стариков?
Вот наш щедрый жертвователь на церковные нужды Оксидрак насмешливо предлагает обложить ежегодной десятиной всех христиан города и окрестностей, кто имеет право прибегнуть к суду епископа. Утверждает, будто добьется благоприятного мнения декемвиров в данном вопросе. Годится ли вообще такое?
А где деньги брать на поддержку монастырей? Вразуми, Боже, если в прошлом году в Картаге запальчиво пообещал помогать монашеской братии, сестринствам, откуда бы они ни приезжали с прошениями о благотворительном вспомоществовании. Оговорился, конечно, возможностями экклесиальными.
Само собой подразумевается: по кормежке протягивай ножки. Не то тяни ручку за подаянием.
Даже доброхот Алипий, тоже озабоченный церковными расходами и доходами, говорит об устройстве епархиального хозяйственного суда для торговцев из христиан. И судебные начеты особо строго взыскивать с язычников, тягающихся с правоверными. Себя самоотверженно предлагает в беспристрастные неподкупные судьи.
Скажите на милость, не каждый же раз смиренно просить достоимущую паству об экстраординарных даяниях? Или дарованные золотые и серебряные церковные сосуды обращать в звонкую монету?