Бледная графиня
Шрифт:
— Замолчи! — прервала графиня. — Все это безумный бред.
— Да? Ты бы очень хотела сейчас сделать из меня сумасшедшего, так как боишься, что я донесу на тебя. Или ты полагаешь, что после всего случившегося я стану любить и уважать тебя как мать? Хороша мать, которая сына делает орудием своих позорных преступных замыслов!
— Я давно знаю, что ты мой сын, но кто тебе приказывал поднять руку на отца, кто толкал на этот поступок, кто сделал извергом, которому нечего ждать пощады от закона? Неужто я? Чем ты все это докажешь? — спросила графиня.
Леон злобно усмехнулся.
— Ты уже успела позабыть, что говорила и делала совсем недавно. И ты еще будешь утверждать, что не пыталась подговорить меня убить принца Аналеско? Не смеши меня своими неуклюжими попытками остаться чистой и ни в чем не повинной. Нет, это все твоих рук дело. И не смей лгать, не думай отрицать, иначе я тебя тут же задушу. Пусть и сам погибну, но отомщу за отца и себя. Неужели ты не боишься Божьего правосудия?
— Ступай к себе и успокойся, — велела графиня. — Ты ничего не потерял в том, что останешься моим сыном, а не сыном Этьена Аналеско.
— Твоим? Да есть ли что позорнее и преступнее этого? Я проклинаю тебя! Если бы я только мог возвратить жизнь своему отцу, я бы с радостью отдал ему свою! — Леон Брассар в бешенстве сжал кулаки. — Все будет прощено, для всякого грешника будет Бог милосерден. А ты, ты останешься проклята навеки!
— Ты хочешь разбудить своими криками всю прислугу, глупец? — разгневалась графиня.
— А чего тебе бояться? — злобно усмехнулся Леон. — Тебя же ничто не страшит. Разве тебя может тронуть, что всем своим нерадостным прошлым я всецело обязан тебе? Слишком поздно я это понял. Но не слишком еще поздно, чтобы возненавидеть тебя всеми силами души. Я — твой сын, и я ненавижу и проклинаю тебя! Я должен был бы убить и тебя. Но все впереди, и, предупреждаю, берегись теперь того, кому ты когда-то дала жизнь!
Графиня поняла, что сейчас она сделать совершенно ничего не сможет, что надо позволить гневу Леона выйти наружу.
— Хорошо, — сказала она холодно и спокойно. — Завтра мы закончим этот разговор, а пока иди к себе. Кстати, кто открыл тебе тайну твоего рождения?
— Человек, к которому я чувствовал такую же необъяснимую вражду, как и к отцу: асессор Бруно фон Вильденфельс.
Пошатываясь, Леон вышел из гостиной.
«Так вот кто… — подумала графиня с неприязнью. — А с тобой, дорогой сынок, я еще завтра поговорю. Завтра я тебя образумлю. Но, боюсь, для меня ты уже потерян. Теперь главное — не дать тебе снова сойтись с Вильденфельсом. Ты был бы слишком опасен в руках моих врагов».
XXX. НЕСЧАСТЬЯ ГУБЕРТА
Губерт избежал обвинения в причастности к убийству Артизана, но опасность не миновала, поэтому он и решил бежать и постараться исчезнуть, затеряться на просторах Америки. Целый день ехал он на поезде, пока наконец не почувствовал себя в безопасности.
Он стал искать какое-нибудь занятие, способное прокормить его, поскольку скудные его средства были уже на исходе. Но поиски были бесплодными. Рабочих рук везде хватало с избытком и ему всюду отвечали отказом.
Тогда Губерт решил идти дальше пешком, чтобы протянуть на оставшиеся деньги хоть сколько-нибудь еще.
Губерт еще недостаточно изучил условия американской жизни, а потому присоединился к встретившемуся ему на дороге пожилому разносчику товаров. Тот, правда, и сам впервые был в этой местности, но человек оказался опытный, бывалый, а это для Губерта имело немаловажное значение.
Первый день пути прошел без особых приключений. К вечеру, утомленные и разбитые, они присели отдохнуть на опушке леса. Мимо них молодой человек верхом на лошади прогнал стадо коров. Очевидно, неподалеку была большая ферма.
Губерт предложил своему спутнику поискать там приют на ночь. Разносчик товаров согласился, и они снова тронулись в путь. Тяжелый ящик с товарами, висевший у него за спиной, явно тяготил старика. Заметив это, Губерт взялся помочь, взвалив ящик себе на плечи, чем спутник остался страшно доволен.
Уже смеркалось, когда они увидели несколько красивых бревенчатых домов, обнесенных высоким, крепким частоколом.
Не обращая внимания на собак, которые встретили их громким лаем, они вошли через ворота во двор, где несколько работников загоняли скот в хлев. Один из них распоряжался и был, должно быть, хозяином.
Губерт, не успевший спустить с плеч ящик, не заметил, как, оглядев его с головы до ног, фермер по-своему свистнул, и один из работников побежал запирать ворота.
— Вы хозяин фермы? — спросил Губерт на ломаном английском.
— Не скрывайтесь, приятель, — насмешливо сказал ему фермер. — Говорите по-немецки, как и в тот раз. Я сразу вас узнал, вы почти не изменились за это время.
— Я действительно немец, — отвечал удивленный Губерт, — но я здесь впервые. Как же вы могли знать меня?
— Он ищет работу, — сказал разносчик товаров, — он опытный лесничий.
— А-а! Вы теперь лесничий… Думаете, так лучше? — насмешливо сказал фермер. — Снимите-ка ваш ящик.
— Это не мой, а моего товарища, — сказал Губерт, опуская ящик.
— На этот раз и ящик не ваш, — продолжал фермер разговор в странном тоне. — Наверное, и ключик у вас от него найдется? Эй, Карл! — крикнул он. — Поди-ка сюда. Посмотри на этого человека: не тот ли самый, что пытался в прошлом году нас обокрасть?
Один из сыновей фермера подошел поближе.
— Вообще-то похож, только вот борода…
— Бороду всегда можно отрастить или сбрить, чтобы изменить внешность, — перебил фермер и сказал Губерту: — А ну, откройте ящик, погляжу, не сидит ли кто там.
Разносчик достал ключ и открыл ящик.
Губерт ничего не мог понять. Но хозяин фермы охотно пояснил:
— Прошлой осенью к нам вот так же явился разносчик товаров с ящиком и попросился на ночлег. Здесь много всякой сволочи шатается, поэтому в дом я его не пустил, а положил в сарае. А он попросил оставить ящик в доме, чтобы, дескать, товары не отсырели. Я согласился, а в ящике мальчишка оказался спрятан. Ночью он должен был отпереть изнутри двери и впустить вора. Хорошо, что не удалось. Жена была нездорова, не могла всю ночь уснуть и услышала шум. Мы было поймали обоих, да им удалось вырваться. Убежали, только свой пустой ящик оставили нам.