Бледная графиня
Шрифт:
Однако на психиатра сама она произвела совершенно обратное впечатление, молодость и красота новой пациентки ослепили его. Не зная этого, Лили постаралась преодолеть свое отвращение и обратилась к психиатру с просьбой предоставить ей, если возможно, отдельную палату.
— Это сейчас же будет устроено, — отвечал на ее просьбу Самсон. — Вы не должны здесь более оставаться. Я распоряжусь, чтобы ваше справедливое желание было исполнено.
Он ушел и вскоре вернулся.
— Пойдемте со мной, прекрасная сударыня. Вас зовут Лили, не так ли? Если вам еще что-нибудь понадобится, только скажите мне, я сделаю для вас все возможное.
Любезность и предусмотрительность психиатра заставили девушку изменить свое мнение о нем. Она не уловила в его словах ничего, кроме готовности к услугам, не услышала внутреннего предостерегающего голоса.
Лили вышла вслед за доктором Самсоном из палаты, где она в тоске и страхе провела двое суток. Пройдя несколько шагов по коридору, Самсон отворил дверь в маленькую комнату, устроенную так же, как и предыдущая, но с одной кроватью.
— Вот здесь вы будете совершенно одни, — сказал он со странной улыбкой. — Теперь вам больше нечего бояться.
С этими словами он хотел было взять Лили за подбородок, но она успела уклониться от этой неуместной ласки.
— О, да вы маленькая плутовка, как я погляжу! — воскликнул Самсон. — Право, жаль, что вы сюда попали. Я скоро приду к вам и расскажу что-то очень важное. До свидания.
Лили была несказанно рада, что просьба ее исполнена и она избавлена от невыносимого для нее соседства с помешанными.
Зато надзирательница Дора Вальдбергер, она же сиделка, отнеслась к этому переселению с видимым неудовольствием.
— Ого! — сказала она, входя в новую комнату Лили. — Кажется, вы сумели вскружить голову нашему доктору! Ну, со мной это не пройдет. Я ко всем отношусь одинаково, невзирая на внешность.
В действительности же Дора Вальдбергер ни с кем из больных хорошо не обращалась. Долгое общение с помешанными убило в ней обычные человеческие чувства. Сострадание к несчастным больным было ей неведомо.
На другой день после переселения Лили стояла у единственного окна своей комнатки и вдруг увидела, что перед воротами лечебницы остановился экипаж. Посетители здесь бывали крайне редко. О пациентах мало кто заботился. Поэтому появление экипажа у ворот привлекло внимание девушки.
Внезапно внутренний голос подсказал ей, что это посещение имеет к ней какое-то отношение. Из экипажа вышел мужчина. В его облике Лили почудилось что-то знакомое. С лихорадочным нетерпением она ждала, когда человек подойдет поближе. Ей показалось, что это Бруно, но она не смела даже надеяться на такое счастье, боялась поверить своим глазам.
Приехавший вошел во двор. Это был Бруно. Значит, он жив и оправился от своей раны. Невыразимая радость наполнила сердце несчастной молодой девушки. Предвкушение близкого свидания заставило ее забыть собственные тяжелые дни заключения.
Вскоре у двери ее комнаты послышались шаги и голоса.
Лили вскочила в радостном волнении. Она узнала голос Бруно, разговаривавшего с доктором Самсоном.
— Ручаюсь вам, что это свидание будет иметь для нее только благоприятные последствия, — уверял Бруно. — Я не могу обманывать себя относительно положения моей невесты, но надеюсь, что она, во всяком случае, недолго будет находиться в вашем заведении. Скажите, пожалуйста, что вы вывели из ваших наблюдений?
— До сих пор я не могу еще сказать ничего определенного относительно хода болезни, — заявил доктор. — Но в любом случае всякое волнение противопоказано ее состоянию. Директор разрешил вам свидание, но я как врач настаиваю, чтобы вы сократили его до минимума и не заводили с больной серьезных разговоров, могущих вывести ее из равновесия.
— Я понимаю, — согласился Бруно.
— В любом случае я должен присутствовать при вашем свидании.
При этих словах дверь отворилась.
Лили бросилась в объятия Бруно.
Едва ли в палате больницы для умалишенных проходила когда-нибудь подобная встреча.
Лили плакала от радости. Бруно, стесняясь выражать при постороннем свои чувства, прижал ее к груди и поцеловал в лоб.
Он был бледен, не оправился еще полностью после тяжелой раны, но он был жив и он приехал!
— Бруно, о Бруно!.. Вот где мы встретились!.. — воскликнула Лили дрожащим от волнения голосом. Это были первые слова, которые она в состоянии была произнести.
— Бедняжка моя, что тебе пришлось пережить! И что еще предстоит?..
— Нет, теперь все хорошо. Ты спасен, ты жив, ты не забыл меня. Теперь я снова могу надеяться.
— Да, ты права, дорогая. Надежда не должна оставлять нас. Для тебя я готов на все. Я многого тебе не могу пока что сказать, но знай, что мы боремся за тебя, и борьба еще не окончена.
— Ты видел графиню, Бруно?
— Нет, Лили, да и не хочу ее видеть.
— Есть ли какие-нибудь известия о Марии?
— Пока что очень скудные. Полицейский инспектор Нейман предполагает, что она, судя по всему, уехала в Америку — так получается по всем данным.
— Это все неверно, Мария умерла. Я видела ее труп своими глазами.
— Я слышал, что ты опознала ее, но ты ведь могла и ошибиться.
— Нет-нет, я не ошиблась. Это была Мария. Кроме глаз, есть еще и сердце, оно-то никогда не позволит ошибиться.