Блеф
Шрифт:
– Палки и камни, – сказал Дубина и визгливо хихикнул, – но лишь Фэтмэн может причинить мне боль…
Он толкнул, и Джек закричал.
Где же другой, в отчаянии подумал Джек. Мысли спутались от немыслимой боли. Ты мне нужен. Я должен превратиться. Еще раз. Просто, чтобы убить этого сукина сына.
И он почувствовал, как превращение началось. А еще почувствовал, что умирает.
Хорошо, подумал он. Хорошо для обоих. И сюрприз для Дубины.
Джек почувствовал, как увеличиваются зубы и вытягивается челюсть.
Чума,
Ярость заставила его остаться живым еще ненадолго.
Вонищенка, мысленно крикнул он в темноту. Услышь меня! Спаси Корделию.
Маленькую девочку я оставлю на потом, вспомнил он угрозу Дубины. Все заколыхалось и провалилось в пустоту. И стихло.
Мертвый человек нырнул во тьму.
Мелинда М. Снодграсс
Кровные узы
II
Смена с семи до полуночи заканчивалась. Следующая смена, с полуночи до пяти утра, готовилась выступить на патрулирование на улицы Джокертауна из «Кристального дворца». Звучали кашель, покрякивание, редкие смешки, пока они выстраивались вдоль длинных столов на козлах, ожидая, пока их накроют. Хирам Уорчестер, невероятно громадный и невероятно элегантный владелец «Козырных тузов», внимательно следил за тем, как подают еду. Он выразил свою поддержку делу таким способом, и вечно усталые патрульные Джокертауна были очень благодарны ему за это.
Тахион уселся за стол, положив на соседний стул обутую в сапог ногу, и принюхался. Цыплята в вине, кок о вин. Заметил, как Саша остановился, чтобы поговорить с Хирамом.
Дородный туз кивнул в сторону одного из кабинетов, и они отошли в сторону. Видимо, какое-то дело, подумал Тахион. В «Кристальном дворце» все делами занимаются.
Дверь во «Дворец» распахнулась, и вошел Мистер Замогильный, оглядываясь по сторонам. Он принес с собой неописуемый запах, и, казалось, могильный холод распространялся во все стороны от его рослой худощавой фигуры. Из-под смехотворной мягкой шляпы с загнутыми полями виднелась маска черепа, ухмыляющаяся и отделанная белыми и черными перьями. Среди собравшихся джокеров послышалась приглушенная ругань. Трудновато будет затолкать в себя даже деликатесы Хирама, когда Мистер Замогильный наполнил зал столь тошнотворной вонью.
Тахион уже собирался было соскользнуть со стульев и присоединиться к построившимся, прижимая к носу надушенный платок, как вдруг окаменел, услышав нахальный голос Проныры Даунса.
– О нет, док, не сейчас. Пора дать интервью.
– Почему именно я, Проныра?
– Потому, что ты у меня в долгу, за тот случай контроля сознания, на прошлой неделе. Некрасиво, Тах, некрасиво.
– Проныра, не будь ты таким чертовски докучливым и неразборчивым…
– Капитан Эллис не одобрила эту вашу аферу с защитой… – напирал репортер. – Говорит, что обязательно кто-нибудь пострадает, и вряд ли это будут плохие парни.
– Готов поклясться уважаемой Эллис, что аферы с защитой исходят совсем из другого места. А она просто проявляет нездоровый пессимизм. Думаю, мы вполне способны за себя постоять.
Проныра облизнул кончик шариковой ручки, с глупым видом, непроизвольно.
– Я уверен, что мои читатели захотят узнать, почему в этих патрулях участвуют только джокеры. С учетом того, что всем руководишь ты, почему бы не привлечь артиллерию? Молота, например, Мистраль, или, может, Джека-Попрыгунчика, или Звездного Света?
– Здесь живут джокеры. Мы сами сможем о себе позаботиться.
– Значит ли это, что между джокерами и тузами вражда?
– Проныра, не будь такой задницей. Неужели удивительно, что эти люди решили сами о себе позаботиться? Их считают чудиками, с ними обращаются, как с умственно отсталыми детьми, и постоянно игнорируют, обращая все внимание на их более удачливых братьев. Позволю себе заметить, твой журнал называется «Тузы», и что-то никто не торопится создать журнал под названием «Джокеры». Оглядись. Эти люди движимы любовью и чувством собственного достоинства. Как я могу сказать им, что они недостаточно сильны или умны, чтобы защитить себя? Сказать им: «Давайте позовем тузов»?
Но именно это он и намеревался делать до тех пор, пока Дес не прознает. Ладно, Проныре это точно знать незачем. Он пересказал журналисту обращение Деса, правда, не упомянув при этом автора, но, к чести своей, слегка смутился.
– Какие комментарии насчет Лео Барнетта?
– Одержимый ненавистью безумец.
– Я могу это цитировать?
– Сколько угодно.
– Так кто же у нас будет рыцарем на белом коне? Хартманн?
– Возможно. Не знаю.
– Я думал, вы между собой тайн не держите.
– Мы друзья, но не слишком близкие.
– Как ты думаешь, почему Хартманн так дружески относится к джокерам? Личная выгода? Может, его жена – носитель вируса, может, у него где-нибудь спрятан незаконнорожденный ребенок-джокер?
– Я думаю, что он дружески относится ко всем, зараженным Дикой Картой, просто потому, что он человек хороший, – холодно ответил Тахион.
– Кстати, насчет ужасных детей-джокеров, какие последние новости насчет беременности Соколицы?
Тахион окаменел от ярости, но затем старательно разжал кулаки и расслабился.
– Нет, Проныра, больше ты меня не подловишь. Я до сих пор жалею, что позволил выйти наружу факту того, что отец ее ребенка – туз.
– Выпьешь, Тах? Я угощаю, – с надеждой сказал журналист, глядя на почти пустой бокал.
– НЕТ!
– Ну, хоть маленький намек, для всех тех поклонников, которые, затаив дыхание, ждут новостей о Соколице, а?
– Ой, Проныра, иди ты отсюда, хватит. Достал, хуже овода.
Тахион махнул рукой в сторону джокеров:
– Вон у них интервью бери, а меня в покое оставь. В намечающемся деле они значат куда больше меня.