Блэквуд
Шрифт:
— Это одно и то же, — покачала я головой.
— Может быть.
— Определенно, — настаивала я. Мне нужно было знать больше, моё любопытство пересилило раздражение из-за его обмана. — С чего бы ей кричать в лесу? Почему бы не войти в дом и не позволить тебе связать её или что-то в этом роде?
— Это не моё, — ответил он, поднимаясь по лестнице.
— Думаю, что мои запястья в ту первую ночь думали иначе, — проговорила я и вздохнула с облегчением, когда он уложил меня на кровать. Моя нога все еще болела и пульсировала, но, по крайней
— Позвольте мне перефразировать, — он потер челюсть и отвел взгляд в сторону. — Мне нравится связывание, но это не главное для меня.
— Что же для тебя главное? — спросила я, уже зная ответ; все кусочки головоломки встали на свои места, но я хотела услышать это от него.
Он сел на корточки и начал расшнуровывать мои ботинки.
— Это лучше всего описать как добровольное несогласие.
Я прокрутила в уме эти термины.
— То есть, притворное изнасилование?
Он сбросил один ботинок, затем осторожно стянул другой с моей раненой ноги.
— Единственное, что в этом притворство, — это несогласие. Все остальное — настоящее.
— Значит, Мелинда пришла бы и стала убегать от тебя, как жертва в фильме ужасов? — уточнила я. Мне следовало бы испытывать отвращение, но я понимала, что волнуюсь. Эти фильмы были популярны не просто так. У каждого из нас внутри был маленький убийца или жертва. Даже у меня.
— Да, у нас было соглашение.
— Есть ли другие? — спросила я, ненавидя то, как сильно мне нужно было знать ответ. — Другие женщины?
— Нет, только Мелинда, и с ней всё кончено, — ответил он и попытался закатать штанину моих джинсов, чтобы увидеть рану, но она была слишком тесной и не поддалась.
Дрожащими пальцами я потянулась к своей талии. Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что если бы его целью было меня изнасиловать, у него было бы много возможностей. Но он никогда не причинял мне вреда.
Не обращая внимания на хаотичную путаницу мыслей, роящихся в моей голове, я расстегнула джинсы. Он поднял взгляд, в его глазах промелькнуло удивление, прежде чем он снова опустил взгляд. Я расстегнула молнию и начала вылезать из джинсов.
Он помог мне снять их и смотрел всё время только на мою раненую ногу вместо моих розовых трусиков. Ненастоящий насильник, но в то же время идеальный джентльмен. У меня закружилась голова.
— Это кошмар какой-то. Возможно, мне придется снова зашить тебя, но сначала мне придется все промыть, чтобы я мог видеть.
Он встал и направился в ванную. Шкафчик со скрипом открылся, когда он собрал медикаменты.
— В чем состояло ваше с Мелиндой соглашение? — спросила я. Сбросив куртку, я убрала ногу с кровати. Мне не хотелось запачкать кровью одеяло ручной работы.
Он вернулся ко мне, его грязные ботинки громыхали по полу, а руки были полны бинтов, лейкопластырей и спирта.
— Она приходила в дом, стучала в дверь, а потом убегала в лес. Мне надо было ждать у двери и дать ей фору. А потом погнаться за ней.
Представив его бегущим по лесу, как хищник, я поняла, что этот образ перекликается с темными уголками моей души, с теми, которые я никогда не исследовала, опасаясь получить наслаждение от того, чтобы я там нашла. Во что я вляпалась?
Я продолжала спрашивать, стараясь не выдать своего волнения.
— А когда ты ее поймал бы?
Он опустился на колени и смочил кусочек бинта спиртом.
— Ты видела, — ответил он.
Взглянув на нож в моей руке, он спросил:
— Не могла бы ты положить это? Сейчас будет больно, и я не хочу умереть от своего собственного кухонного ножа.
Я прищурилась, глядя на него, но положила лезвие на кровать.
— Спасибо. Возьми себя в руки.
Когда он коснулся моей окровавленной икры, я поднесла руку ко рту, чтобы подавить крик.
— Извини.
Когда я наконец снова смогла дышать, я спросила:
— Тебя это заводит?
Он покачал головой.
— Ни капельки. Та боль, которую я причиняю, желанна. И всегда есть награда.
Он взглянул на меня, темные глубины его глаз заставили мой живот сжаться.
Мой разум крутился вокруг мысли о «награде». Черт.
— Значит, эта боль...
— Это другое, — ответил он и снова протер рану, и на этот раз я не смогла сдержать вскрик.
— Однако ты прекрасно кричишь, — произнес он, приподнимая мою икру и осматривая раны. — Уже скоро, но я не думаю, что тебе нужно снова наложить швы. Раны открылись не полностью, швы не разошлись. Думаю, что они снова заживут, закроются сами после того, как ты немного отдохнешь.
Я не могла не прокомментировать его первоначального комментария.
— Прекрасно кричу?
— Не обращай внимания, — ответил он и начал накладывать бинт на больные места, его темные волосы упали по обе стороны лица. — Теперь, когда я ответил на твои вопросы, я хотел бы кое-что спросить у тебя.
— Что?
Мне хотелось откинуть его волосы назад, чтобы я могла видеть его лицо, но я удержалась, сложив руки на коленях.
Он повернул свое лицо ко мне, его взгляд был холоден.
— Почему ты на самом деле здесь?
Глава 15
Моё сердце подскочило, и душа ушла в пятки. Конечно, он спрашивал не о том, о чем я думала, что он спрашивал. Он что-то заподозрил? Я же замела свои следы или, по крайней мере, думала, что замела.
Может быть, я ослышалась. Переспросила только:
— Что?
Он приклеил бинт пластырем на место и ответил:
— Я немного покопался, прости за каламбур, и выяснил, что у тебя умерла мать несколько месяцев назад, а твой отец, Винс Галлант, долгое время жил в Броуэртоне. Он исчез несколько лет назад. Где его видели в последний раз? — он поднял глаза. — Округ Миллбрук, с моей сестрой.