Блэквуд
Шрифт:
У меня перехватило дыхание, а разум отключился, когда он прижал бинт к особенно чувствительному месту.
Он продолжил:
— Итак, возникает вопрос о том, что ты на самом деле здесь делаешь. Наверное, ты бы первым делом упомянула о своей связи с Броуэртоном шерифу или мне; черт возьми, даже Бонни. Но ты этого не сделала. Почему так?
— На самом деле это не имело значения, — ответила я. О, черт. — Я здесь, чтобы откопать артефакты Чокто, вот и всё. Мои родители не имеют к этому никакого отношения.
Он
— Ты хорошо умеешь делать много вещей — попадать в неприятности, совать свой нос куда не следует, доставать меня и лезть в душу… но знаешь, что у тебя плохо получается? — проговорил он, покачав головой. — Врать.
Он размотал кусок пластыря и откусил его, прежде чем вернуться к моей ноге. Я не ответила, только наблюдала, как он продолжал работать руками, неуклонно латая меня. Что я могла ему сказать? Что я подозревала его или его семью в причастности к смерти моего отца? Я чуть не рассмеялась при этой мысли. Я уверена, что это подошло бы почти так же хорошо, как его объяснение: «Мне нравится гоняться за цыпочками по лесу и трахать их».
— Я встречал его. Ты знаешь это?
Я дернулась, когда он закончил заклеивать меня.
— Кого?
— Все ещё прикидываешься дурочкой, как я погляжу, — он отклонился назад, усевшись на пол, и уставился на меня открытым взглядом, который я никогда не думала встретить у него. Как будто, рассказав мне свою темную тайну, он освободил часть своей собственной души.
— Твоего. Я видел твоего отца.
Что? — пронеслось у меня в голове.
Я наклонилась вперед, моя потребность знать пробудилась к жизни.
— Когда? Где?
— Рыжик, может быть, если бы ты просто спросила меня, я бы тебе рассказал. Не надо было подбираться, как воришка.
Я одарила его взглядом, который соответствовал недоверчивому смеху в моей голове.
— Ты не хотел открывать мне дверь в первый день. Ты приказал мне покинуть твои владения. И я должна поверить, что ты собирался просто так поделиться со мной информацией?
Он сцепил руки, его предплечья напряглись.
— Хороший вопрос. Но ты пробыла здесь почти две недели и не сказала ни слова.
— Ты сам не очень-то разговорчив, — ответила я, опустив взгляд в пол. Честно говоря, если трезво оценивать ситуацию, то мне пришлось бы признать, что он был более откровенен со мной, чем я с ним. Но у меня были на то свои причины.
— Ну, теперь-то мы разговариваем, не так ли?
— Да.
— Так скажи мне правду, — он скользнул взглядом по моему телу к лицу. — На этот раз.
Я колебалась всего мгновение.
— Я здесь, потому что собираю материал для своей докторской. Вот и всё.
В его глазах промелькнуло разочарование.
— Тогда, думаю, мне не нужно рассказывать тебе о том времени, когда я встретил твоего отца.
Поднявшись на ноги, он повернулся спиной и направился к двери.
— Подожди! — воскликнула я и попыталась встать на здоровую ногу, но от резкого движения в мои вновь открывшиеся раны как будто вонзились иглы. Комната поплыла, и мне показалось, что меня сейчас стошнит.
— Черт возьми, сядь! — велел он, повернулся ко мне и опустил меня на кровать.
— Мой отец. Мне нужно знать, — я схватила его за запястья, вцепилась, только бы не отпускать, пока он не расскажет мне всё, что знал.
— Просто ложись.
— Ну нет! Расскажи мне, что ты знаешь.
Я не могла позволить ему уйти, иначе упустила бы эту зацепку.
— То, что ты здесь, не имеет никакого отношения к твоим родителям, да? — он убрал мои руки со своих запястий. — Ляжешь в постель, и я расскажу тебе, хорошо? — он приподнял меня под руки и помог мне опять подняться на подушках, затем сел на край кровати.
— Гаррет, пожалуйста.
Он закрыл глаза. Как будто это слово, слетевшее с моих губ, вывернуло его наизнанку.
Я подтянула ноги под одеяло, не обращая внимания на жгучую боль, пульсирующую под повязками.
— Мне нужно знать.
Он встретился со мной взглядом и потянул руку к моему лицу. Я не вздрогнула, когда он убрал несколько прядей волос и пригладил их, заправив к остальным моим локонам. Слабая улыбка заиграла на его губах, как будто он был доволен, что я позволила ему прикоснуться ко мне.
Мне следовало бы испугаться. Как я боялась тогда, когда мы остались одни в лесу, но чем больше он объяснял, тем больше всё, казалось, становилось на свои места. Его странные увлечения уже стоили ему карьеры и, кто знает, чего еще, но он поделился этим со мной. Я не знала, насколько большим компромиссом было для него открыться мне, но, — учитывая его образ жизни и привычки отшельника — я могла догадаться.
Он провел большим пальцем по моей щеке, затем опустил руку на кровать рядом со мной.
— Несколько лет назад он пришел в наш дом. Лилиан привела его. Она некоторое время назад вернулась из Калифорнии, а я приехал домой на выходные, чтобы навестить её. Это было, когда я ещё преподавал. Я вошел в дом и обнаружил, что они с Лилиан целуются на диване в гостиной, — проговорил он, взял мою руку в свою и сжал её. — Без обид, не хотел задеть твою маму.
Я фыркнула.
— Не волнуйся. Они расстались ещё до моего рождения. И никогда не были женаты.
— Извини, — сказал он, поглаживая кожу на тыльной стороне моей ладони большим пальцем.