Блеск и нищета шпионажа
Шрифт:
— Пьют тут с утра… — проворчал обкомовского вида человек в сандалиях.
Фургон с Данном и Фреем тем временем делал все, чтобы усыпить бдительность филеров и не дать никаких поводов для подозрений: мирно выпили по кружке пива у ларька, заехали в сувенирный магазин и в местную «Березку», где отоварились зернистой икрой и водкой. Часы показывали 1.45.
Убожко и Трохин каждые полчаса получали сводки о ходе поиска — ничего утешительного не поступало.
— А вдруг англичане вывезли его тайно? Загримировали, дали английский паспорт на чужое имя? Или, скажем, венгерский паспорт — за венграми мы хвоста не ставим, — высказывал
— Все может быть. Дай указание, чтобы в аэропортах иностранцев проверяли на грим. Правда, я сомневаюсь, что англичане пойдут на дерзкую операцию, — их бюрократия этого не позволит. Прошли времена Брюса Локкарта и полковника Лоуренса…
Указание Убожко о проверке на грим привели в исполнение крайне неудачно: придрались к слишком волосатой и сильно нарумяненной даме, подергали усы у одного джентльмена, чем он остался весьма недоволен. Скандалы повергли пограничный контроль в уныние. Убожко медлил с рапортом председателю о ЧП — судить окончательно обо всем деле было рано, доказательства побега предателя отсутствовали. Зачем зря волновать начальство?
Ровно в 1.55 Горский вошел под арку на улице Ленина, и тут же на него налетел ободранный пес. Он прыгал и оглушительно лаял, какая-то бабка во дворе прокричала: «Хватай его, Тарзан, пусть не ссыт в арке!» Горский отбивался от пса сложенной в рулон газетой и выглядел комично. Дипломатический фургон спокойно катил по улице Ленина в сопровождении двух машин КГБ. Приближаясь к дому 15, водитель-англичанин начал тормозить, медленно проехал дом, остановился и дал задний ход, в арку, чтобы развернуться. Одна машина наружного наблюдения проехала мимо, а другая остановилась метрах в ста от дома. Фургон въехал в арку задней частью, и Горский, отбиваясь ногами от пса, открыл дверь и впрыгнул внутрь.
— Все о’кей, Игорь! Чувствуйте себя как дома! — Данн говорил бодрым голосом с переднего сидения, хотя его тоже трясло от напряжения. — Закройте дверь на замок изнутри! Включите свет справа! Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно! — сказал он хрипло, исполняя команды Данна.
— Перед вами большой сундук. Он достаточно велик, но вам придется согнуться и немного потерпеть. Внутри кислородная подушка и резиновый горшок. Бутылка воды. Даже есть виски, если вам будет скучно… — нарочитые бодрящие шутки Данна разбивались о лед молчания. Горский залез в сундук, где уже все было готово к приему человека, даже несколько одеял. Дипломатический фургон на полной скорости летел к границе, машины КГБ, выполнив свой долг, отстали, почти у самого контроля водитель остановился, Данн выскочил, открыл заднюю дверь и повесил на сундук печати Форин офиса, имевшиеся и на другой поклаже. Пограничники хорошо знали водителя и с удовольствием принимали в подарок сигареты «Мальборо». Данна и Фрея осмотрели очень тщательно, ибо никогда с ними не встречались. Горский лежал в сундуке и молился Богу, он молился, обещал ничего не делать в жизни дурного, быть добрым к ближнему и выполнять все заповеди Христа. Вдруг он закашлялся. Пришлось сжать рот двумя руками. Пограничники открыли багажник фургона и проверили каждую кладь по описи, которую предъявил Данн.
— Будем вскрывать? — в нервно-дурацком тоне спросил Данн.
— Дипломатическая почта — святое дело. — совершенно серьезно заметил советский пограничник и махнул рукой.
Неторопливо, словно и не хотелось уезжать, англичане двинулись дальше по шоссе. На финляндской границе дипкурьеров и фургон пропустили без всяких проволочек. Недалеко на стоянке стоял «даймлер» с английским флагом, явно из посольства. Горского вытащили из сундука — он долго не мог разогнуться — и уложили на заднее сиденье «даймлера». Он рыдал от счастья, и даже далекий от сантиментов Питер Данн оборонил скупую мужскую слезу.
— Питер, — сказал Игорь сквозь слезы. — Я должен сделать заявление для печати.
Данн остолбенел от неожиданности, даже челюсть у него отвалилась.
— На это должно быть решение правительства. А зачем вам это паблисити? Пусть они ломают голову, куда вы исчезли…
— А жена? А дети? Что будет с ними? Я хочу, чтобы правительство Ее Величества официально потребовало от Советов, чтобы они разрешили моей семье выехать в Лондон, — глаза Горского блестели, и Данн вдруг подумал, что его подопечный рехнулся.
— Но для этого мы должны официально признать вас нашим агентом. Такого еще не было в истории СИС…
— Иначе у моей семьи не будет никакой защиты! — Горский уже пришел в себя после всех перипетий и вытирал снятым париком вспотевшее лицо. Данн только развел руками. Подкатили еще две машины с сотрудниками хельсинкской резидентуры СИС, и весь кортеж двинулся по направлению к ближайшему аэродрому — в столицу решили не заезжать и поскорее покинуть Финляндию, слишком велико тут было влияние большого соседа.
О прибытии Горского в Лондон Убожко услышал по радио Би-би-си, — сенсационная весть привела его в состояние транса. Именно в этот мрачный момент в кабинет вошел Трохин и тоже застыл как статуя.
— Просрали! — неожиданно спокойно сказал Убожко. — Конечно, штаны спускать придется с тебя как с непосредственного начальника…
— От ответственности уклоняться не намерен! — твердо сказал Трохин. — Но не забывайте, что вы лично двигали английского шпиона по служебной лестнице!
— Я же не знал, что он шпион! — удивился Убожко.
— А я знал?!
— Вот что, — сказал Убожко весьма примирительным тоном, — давай не будем выяснять, кто больше из нас виноват. Мне совершенно ясно, что все это произошло из-за разгильдяйства Розанова. Горский же начал работать на англичан в Дании! С него и спрос! Да и у самого Розанова наверняка рыльце в пушку, не зря эта б… заезжала к нему домой…
— Но Розанов на пенсии… — засомневался Трохин, быстро усекший линию шефа.
— Ну и что? Давай держаться единого курса: с самого начала ему потворствовал Розанов! Жену и всех родственников следует тоже взять за бока. И не либеральничать!
Трохин усмехнулся в усы и миролюбиво стал пить чай, предложенный Убожко. Тишину прервал телефонный звонок от председателя, вызвавшего Убожко на совещание, где собрался весь синклит КГБ.
— Что же это происходит, товарищи? — начал председатель, театрально разведя руками. — Наш сотрудник сбежал, об этом я узнал по радио Би-би-си… как это объяснить?
— Разрешите, товарищ председатель? — встал начальник контрразведки. — Это объясняется бардаком в нашей службе! — так и сказал, не побоялся. — Разведка, которую здесь представляет Убожко, обязана работать за границей. Сфера работы контрразведки — Советский Союз. А тут вдруг разведка занялась нашими делами, делала это непрофессионально, вот и итог!