Блеск и нищета шпионажа
Шрифт:
— Единственный порядочный человек, не порвавший с тобой отношения после отставки… И Трохин, и все другие в рот тебе смотрели, когда ты был начальником, а потом…
— Такова жизнь, Оля… Все люди предают. В конце концов, и я предал Ларису…
— Ну, милый, тебя повело. Уж лучше спроси у себя, как вообще ты мог жить с нею? — Ольга вспыхнула, Лариса для нее была, как красный плащ для тореадора. — А сколько Горский уже живет в Англии? Год? — Ольге не хотелось говорить о Ларисе.
— Время летит: уже почти три года! Подумать только, я уже пять лет в отставке! За это время умерли и Брежнев, и Андропов, и Черненко! Пять лет! И только одну пьесу поставили, гады! — Розанов опрокинул бокал и вытер рот рукой. Ольга нежно обняла его и поцеловала.
— Ты, главное, пиши, успех придет сам собой. Случай движет нашими судьбами. Разве мечтал Горский, когда разводился и женился, что попадет в Англию?
— Не просто попадет. Его собираются сделать резидентом. Большая карьера, он станет генералом! Опять же случай: англичане выгнали всех его потенциальных соперников. Хотели туда самого Трохина, но ему не дали визы! Вот суки!
— Я очень рада. Твой Трохин — полное дерьмо! Даже не звонит тебе, как стал начальником! — возмущалась Ольга.
— И Убожко не звонит, никто не звонит. Хорошо, что хоть трубку не бросают, когда я им звоню.
— А зачем ты это делаешь? Тебе же от них ничего не надо! — сердилась Ольга.
— Понимаешь, Ольга, хочется с кем-то поговорить. Иногда вспоминаешь прошлое, и они выплывают оттуда, как приятные говорливые призраки… Ведь все они были частью моей жизни, правда?
— Ты просто уникален: тебе нужно тащить на себе, словно котомку с тяжелыми камнями, и бывших друзей, и бывших жен, и даже бывших врагов! — ноздри у Ольги раздувались, ревность мучила ее.
Генерал Убожко находился с инспекционной поездкой в Париже. Когда после представления в варьете на Монмартре он уселся за рюмкой перно в кафе прямо на улице, к нему подсел сотрудник ЦРУ Роджер Пик.
— Извините, господин Убожко, меня зовут Роджер Пик, и я являюсь начальником русского отдела ЦРУ. Вам известна моя фамилия?
— Допустим, что известна. Правда, я работаю в МИДе… — ответил осторожный Убожко.
— Я знаю, что вы специально приехали в Париж по линии КГБ. У меня есть предложение: я хочу сотрудничать с вами. Конкретно: у меня есть список некоторых западных агентов в КГБ. Но за это мне нужны большие деньги… много денег.
— Но вы сами понимаете, что сначала мы должны просмотреть список. Или часть списка.
— В Англии работает Игорь Горский, это агент СИС, — быстро сказал Пик. — Но это только один в длинном списке.
— У вас есть документы, подтверждающие это?
— У меня есть документы о наших агентах в СССР. Но об этом позже. О Горском я догадался, когда вел переговоры с английской разведкой в Копенгагене еще в 1977 году. Тогда я даже и не думал о сотрудничестве с вами. Итак, если вы согласны, то ваш человек должен выйти на это место ровно через неделю. «Фигаро» в правой руке. Пароль: «Вы не знаете, как лучше добраться до музея Родена?» Отзыв: «По-моему, это на улице Шарье».
Пик встал и, мило улыбнувшись, пошел дальше по улице.
В тот же вечер Убожко срочно вылетел в Москву. Трохин, встречавший его в Шереметьево, никогда не видел своего шефа в таком нервном возбуждении. Уже на пути к автомобилю Убожко сообщил Трохину сенсацию, переданную Пиком.
— Не провокация ли это? — ошеломленно спросил Трохин. — Не думаю. Зачем? Затевать такое дело… ради чего?
Компрометации Горского? Но ведь он предлагает целый список! Я завтра же утром буду докладывать об этом председателю КГБ! — Убожко говорил отрывисто и нервно, волнение его передалось Трохину.
— Что будем делать с Горским? Пока не трогать?
— Да ты что? Я сам его выдвигал, и если он сбежит… Немедленно телеграмму и хороший предлог! Через три дня он должен быть в Москве! Тщательно продумай, как будем вести его допрос, это нужно сделать тонко, использовать психотропные средства, чтобы он раскололся.
— А может, сразу его арестовать и препроводить в тюрьму? — Трохин любил простые решения.
— На каком основании? У нас же нет никаких формальных поводов для его ареста! Его не сможет судить военный трибунал!
— Да плевали мы на прокурора и военный трибунал! — возразил Трохин. — Разве КГБ уже не сила?
— Попробуй только заикнись об этом в ЦК партии! Горбачев там крутит новую политику, сейчас только и болтают о социалистической законности! — перебил его Убожко.
Питер Данн внимательно смотрел, как Горский меряет шагами гостиную конспиративной квартиры. За время жизни в Англии агент стал солиднее и увереннее в себе, став фактически шефом резидентуры и раскидав с помощью СИС своих соперников, он уже не осторожничал в суждениях (естественно, не в политических), когда общался с послом и другими советскими гражданами. Сравнительно недавно, еще до смерти Черненко, Лондон посетил Горбачев, он был принят мадам Тэтчер, разглядевшей в нем будущего реформатора. Горский докладывал секретарю ЦК информацию о положении в Англии, Горбачев слушал внимательно, иногда задавал вопросы. После визита политика, которого в Москве прочили на место генсека, роль Англии в советской внешней политике автоматически возросла и соответственно больше веса получила резидентура КГБ.
— Когда вы вылетаете в Москву? — спросил Данн.
— Послезавтра. Они пишут, что вызывают меня для окончательного утверждения шефом резидентуры. Это займет несколько дней, придется посетить главных идиотов в кадрах, наверняка меня примет сам председатель КГБ и даст несколько банальных напутствий… — Горский говорил снисходительно, Москва уже давно ему казалась враждебной крепостью, населенной придурками.
— Лидия летит с вами?
— Зачем? Я же скоро вернусь!
— Вы не предполагаете, что могут быть и иные причины для вашего вызова в Москву? — Питер Данн был старым и опытным воробьем и любил страховаться на все случаи жизни.
— Для этого нет никаких оснований. Три месяца назад после визита Горбачева в Лондон меня тоже вызывали и предупредили, что придется снова проходить собеседование. Вы просто не знаете советскую бюрократию!
— Тем не менее всегда нужно быть готовым к неожиданностям! — заметил Данн. — Это закон разведки.
— Дорогой Питер, что-то вы сегодня не в настроении. Подозрительность и мнительность — это черты КГБ, а не вашего СИС.
— Нашего СИС, — поправил Данн. — И все же я позволю себе напомнить некоторые условия связи. Сигнал опасности: черточка красным мелом на фонарном столбе около известного вам парфюмерного магазина в Москве…