Блеск тела
Шрифт:
– Жека, ты едешь?
Доброе Утро вяло кивнул.
Немедленно последовала команда:
– Тогда даю полчаса на сборы!
И началось! «Где это? Где то? Куда ты положил…? Куда ты засунул…? Где спрятал…?»
Тем не менее, через полчаса плакаты были свернуты, сумка собрана, горячие беляши и армейская фляжка деда Брюсли со спорышем приготовлены к употреблению внутрь. Можно было трогаться в путь.
– Давай, Жека, присядем на дорожку по стародавнему обычаю, – предложил дед Брюсли, усаживаясь в кухне на стул. Доброе Утро опустился
– А может, все-таки передумаешь? – спросил друга Доброе Утро. Очкарик жалобно скривился.
– Не могу, Жека. Меня из училища выгонят, если я не сдам «хвосты».
– Сдашь. Мы же быстро обернемся. Сегодня вечером будем уже в Москве, а завтра вернемся обратно в Питер. Ты успеешь. Вот увидишь.
Очкарик тяжело вздохнул.
– А готовится когда?
Доброе Утро тоже вздохнул.
– Фиг'oво.
У него на глазах показались слезы. Доброе Утро был эмоциональным челом. Очкарик отвернулся. Они жили вместе уже больше года и он тоже привык.
– Алёна! Ты позвонила своей родственнице? – вдруг вспомнил дед Брюсли. Торжественная минута прощания была испорчена. Морковка ошарашено посмотрела на него и по-колхозному прикрыла рот ладонью. Казахстанское происхождение сказалось.
– Ой, мамочки! Совсем забыла! Где мой «мобилкин»? Сейчас позвоню.
Морковка нырнула в свою комнату.
– Вот так всегда у вас, молодых, – недовольно заныл дед Брюсли. – Как на охоту идти, так собак кормить!
– Ладно! Поеду с вами! – неожиданно решил Очкарик. – Но только с условием: завтра вернуться в Питер!
Дед Брюсли изумленно посмотрел на Очкарика, как будто у него из головы выдвинулись антенны, а Доброе Утро кинулся обнимать друга, нежно прижался к черной футболке, украдкой вытирая мокрые глаза. Очкарик чмокнул Доброе Утро в щеку и их мир заиграл красками. Хмурые тучки разбежались, солнце стало ярко-красным, небо ярко-голубым.
– Если ты, Очкарик, все же едешь с нами, тогда быстро собирайся, возьми у Алёны адрес ее родственницы и выходи на улицу строиться, – отдал приказ новому участнику автопробега дед Брюсли, поднимаясь с места. – А мы пошли. Нам еще кое-что нужно сделать.
Снаружи было славно: солнышко, а не жарко. Сама природа благоприятствовала задуманному абсурду. Во дворе царило утреннее спокойствие. Большинство жильцов уже трудились где-то в огромном городе, немногие везунчики и неудачники еще спали. Сонную тишину нарушали лишь горячие армянские гастарбайтеры, истязающие дорожное покрытие на углу.
Дед Брюсли остановился возле багажника «шестерки» и задумчиво почесал в затылке. Доброе Утро, стоя рядом, ждал, что он скажет.
– Мне кажется, Жека, что его лучше достать и посадить на заднее сиденье, – нерешительно произнес дед Брюсли.
– А может, оставить, как оно есть? – просительно сказал Доброе Утро. – Как говорится:
Ответить дед Брюсли не успел.
– Что стоим, чего ждем?! – гаркнул Очкарик, неожиданно вырастая вместе с Морковкой за спиной военного пенсионера. Тот охнул и схватился за сердце.
– Очкарик! Твою в колено! Предупреждать надо!
Морковка дала Очкарику бесплатный совет: «Не стой сзади. Вдруг дед пукнет со страху и ты обгоришь».
Подмышкой у Морковки торчал огромный русско-финский и финско-русский словарь. На спине – смешной рюкзачок в виде плюшевого медвежонка. Иглы волос были миролюбиво собраны узким розовым ободком в пучок. А-ля спокойный дикобраз. Очкарик держал в руках черную спортивную сумку со шмотками и пачку журналов ЛГБТ-сообщества «Спорная Россия». Чтобы было, что почитать в дороге.
– Ты тоже с нами, Алёна? – удивился Доброе Утро.
– Придется, – кисло ответила Морковка. – Тетя Галечка уговорила приехать в гости. Иначе никак. Сильно обижается на меня.
– Ура! – обрадовался Доброе Утро. – Едем все вместе! Мы же семья!
– Ну раз вы тоже едете с нами, значит, помогайте, – сказал дед Брюсли. Он поднял крышку багажника, все машинально опустили глаза вниз и застыли, как жена Лота, оглянувшаяся на Содом и Гоморру. Все – это Морковка и Очкарик. Доброе Утро лишь брезгливо сморщил свой короткий нос.
– Все в порядке, Жека. Он здесь, ночью никуда не ушел, – удовлетворенно сказал дед Брюсли, стараясь не дышать и не встречаться взглядом с выпученными, как у копченой рыбы, глазами Манчестера, скрюченного в тесном багажнике. Вчера вечером они вдвоем с трудом впихнули туда мертвеца, предварительно напялив на труп старые брюки и рубашку Доброго Утра. Морковка пришла в себя первой. Она резко повернулась к деду Брюсли и задала почти естественный вопрос:
– Почему здесь этот смердящий покойник? Это вы его замочили?
– Со всеми вопросами обращайся к Жеке, – легко парировал дед Брюсли. Морковка посмотрела на Доброе Утро. Очкарик молча жевал жвачку.
– Все очень просто. Никакого криминала. Знакомые попросили меня отвезти покойника родным в Москву, – пустился в объяснения Доброе Утро. – За это мне хорошо заплатят.
– А почему вот так? В багажнике?
– В багажнике не пойдет. На первом же посту ГИБДД нас арестуют за надругательство над телом, – сказал Очкарик. – Это вам не «Криминальное чтиво»!
– Наверное, ты прав. С трупом в багажнике мы будем выглядеть довольно подозрительно, – пришлось согласиться Доброму Утру.
– Я предлагаю посадить покойного на заднее сиденье. Доброе Утро сядет со мной впереди, штурманом, а вы будете поддерживать тело с двух сторон, как будто оно живое, – проговорил дед Брюсли. – Это не надолго. Всего лишь на десять часов. Вечером мы передадим его родным.
– А кто он? – спросила Морковка, разглядывая труп. Она сострадательно потыкала покойника в щеку пальчиком. – Бедненький.