Близнецы на вкус и ощупь
Шрифт:
Промелькнула дверь в кабинет рун. Еще одно оскверненное похотью Фреда помещение. Когда в спальне постоянно кто-то шатается, где прикажете обласкивать мягкие трепещущие тела?
¤-¤-¤-¤-¤
Прошлый год. Вейла, прибывшая на этой нелепой тыкве-карете с пегасами. Самая последняя в строю, когда делегация направлялась к преподавательскому столу во главе Большого зала, танцевала не так рьяно. Фред сразу приметил её слегка расстроенное лицо: «Что, не так красива, чтобы стоять в авангарде?»
И кубок на следующий день тоже, тьфу, выплюнул имя
Джордж и вовсе не смотрел на гостей, прибывших в середине ужина, ведь кусал ухо Алисии на глазах у всего факультета. Его рука, скрытая под столом, медленно скользила вверх меж её бедер. Он уже почти коснулся шелковой ткани трусиков, зная, что они красные. Вечером он прикажет танцевать, и она будет танцевать, а потом элемент нижнего белья останется лежать на паркете, а Алисия, прогнувшись в спине, будет вкушать, как любимый скользнёт в нее сзади, положив руку на шею и нежно придушив.
Джорджи поцелует её позвоночник, откинув волосы влево, между шеей и плечом, переведет другую ладонь на небольшую грудь, сжав крупный сосок между пальцами. И возбужденный всхлип его девушки заставит стараться еще усерднее, делая размашистые толчки мощными бедрами, чтобы завтра она не смогла вспомнить ни одного заклинания из списка, заданного на дом. А из-за дрожи в коленках милашке пришлось бы пропустить тренировку по квиддичу. Что может быть слаще трясущихся на следующий день коленей и ноющей кожи под нижним бельем?
Фреда за столомкормила малиной с руки Фэй Данбар — мимолетное увлечение, забытое, как только он вынул из неё двумя часам позже в гриффиндорской женской спальне номер два. Девушка поднимала выше руку с ягодой, а он, открыв рот, стремился за ней, как рыба за наживкой. Малина летела вниз, ударялась о верхний ряд зубов, укатывалась на пол. Фред ловил в отместку пальцы гриффиндорки губами, словно обознался и не успел остановиться. Они смеялись и брали следующую ягоду.
Но зеленые глаза-пули видели, кто ничего не ест на празднике за соседним столом через ряд, кто косится на него, морща нос в презрении и отворачиваясь, а затем косится снова.
Уизли шутливо заломил руки Фэй, наклоняя её лицом к столу и делая вид, что заставит сейчас съесть шкурки от мандарина, что остались на тарелке. Девчонка вырывалась, хохотала, пищала и ёрзала, прижимая круглую попку в клетчатой черно-красной юбке к бедру Ф-Уизли.
Внизу его живота уже давно все сладко ожило, осталось лишь ждать часа. «Сейчас мы еще немного поиграем в детские игры, а затем перейдем к взрослым. И ты сама, Фэй, пригласишь…»
…
Её губы, всё ещё красные, в соке от ягод, обжигают его орган. Ароматы корицы и яблока живут в этой женской спальне с незапамятных времен, Джордж сразу поймет, откуда Фред вернулся, когда они пересекутся у себя в комнате час спустя.
«Раздевайся, раздевайся, хитрюжка, ты просто так не отделаешься. Раздвигай».
Мурашки бегут от шеи к кончикам пальцев, соки стекают на простыню. «Где сейчас эта вейла? Что у нее под юбкой?» Фэй пискляво хнычет под ним, закусывая губу, прижимает колени, чтобы впустить его глубже. Он еще не успел завершить с одной, как уже думает о следующей, кислой и недовольной, но это лишь пока…
Пальцы Данбар бегут по его веснушчатой груди, как паучки, он захватывает губами несколько, волна внутри простраивается по кирпичику.
«Красивая веселя девчонка…» — мысли в голове парня остры, как наточенные ножи, — «это были интересные несколько недель, пока я подбирал слова и движения, чтобы пробраться в твой коричный мирок… И ты заумоляла отыметь тебя всем своим видом».
Её похоть была невероятно красива, опухшие искусанные губы выпускали напряженные выдохи с каждым выскальзывающим движением большого члена, задевающего клитор. Он положил большой палец поверх, придавливая зону и усиливая трение, и Данбар вскинулась, кончая, насаживаясь ответным движением всё быстрее на него. Фред навалился вперед на одну выставленную руку, усилил темп так, что кожа их бёдер недвусмысленно зашлёпала, и через несколько мгновений выпустил, предварительно вынув, на плоский живот однокурсницы.
Расслабление всех мышц заставило парня, словно кота на полуденном солнце, зажмурившись, сладко потянуться.
«И как там зовут эту вейлу?»
…
Лисент, грустная вейла, снова буравила его раздраженным взглядом на завтраке.
— Джорджи, хлеб насущный на двенадцать, — шепнул Фред.
— Да-а, почти скучно, — присвистнул Джордж, проследовав взглядом по указанному направлению. — Если бы не вейла, можно было бы и пропустить пироженку.
Но Фред не любил пропускать десерты.
…
Он вбивался в Лисент в кабинете рун на ближайшей от входа парте из орешника, попорченной немного царапинами от постоянно скребущих по ней дощечек. Голубой костюм Лисент был задран так высоко, что рыхлые голые ягодицы оставляли влажный след на столешнице. Кожа вейлы таяла под подушечками пальцев и напоминала шёлковые простыни, которых Фред касался до этого лишь раз в жизни.
Будучи самой неприметной среди прибывших вейл, среди людей девушка всё ещё была писаной красавицей.
«О да, ты можешь попробовать петь в попытке свести меня с ума, но я опережу тебя, так что сама окажешься в петле, и петь не захочется».
Фреду мало было дела до церемоний, его пальцы с выдающимися костяшками держали её волосы на затылке, он вдыхал её выдохи, закусив тонкую губу. Щекотное электричество пробегало от влажного органа наверх, в грудь, чуть ли не в легкие, чтобы затем бомбардировать мозг экстатическими вспышками. Её возгласы напоминали вскрики птицы, чье гнездо пытаются сбить палкой с кроны дерева.