Близость
Шрифт:
— Нет. Я… просто мимо проезжал. Заметил, как Вы выходите из здания, и решил подъехать, поинтересоваться как прошёл первый рабочий день у моей новой сотрудницы. Садитесь, довезу Вас, заодно и расскажете. — отвечает мужчина, продолжая ждать, когда я займу пассажирское сидение.
Мне кажется неуместным предложение Кирилла Александровича. Всё-таки он начальник, а я его подчинённая, и если кто-то из сотрудников кафе увидит, как я сажусь в его машину, может возникнуть недопонимание, поэтому, отрицательно помотав головой, отвечаю:
— Спасибо, не нужно. Тем более мне за город ехать. Так что я на автобусе лучше — на этих словах киваю в сторону остановки.
— Не хочется Вас разочаровывать, Катенька, но Вы 165 автобус до утра ждать будете. — уверяет меня Кирилл Александрович — Он ходит с интервалами в пять часов.
Глаза расширяются от паники, когда я мысленно подсчитываю, во сколько окажусь сегодня дома. Мой комендантский час начинается в десять, и учитывая, что рабочий день у меня до девяти, я никак не успею доехать до дома вовремя с таким расписанием маршрутки. Андрей ясно дал понять, что если я хотя бы раз опоздаю, из дома он меня больше не выпустит.
Воспользовавшись моим замешательством, Кирилл Александрович выходит из машины, и распахнув передо мной дверь с пассажирской стороны, взяв под локоть, подводит к авто:
— Ну же, Катя, садитесь. Мне совершенно не сложно Вас подвезти.
Не хотя, но я соглашаюсь сесть в машину, так как понимаю, что выбора у меня особо нет. Так что я называю начальнику адрес брата, и спустя минуту мы уже встраиваемся в поток автомобилей.
Стоит отметить, что шеф водит быстро, но, тем не менее, очень аккуратно, мягко лавируя между машинами. По дороге мы разговариваем о моём первом рабочем дне. Кирилл Александрович спрашивает, как меня встретили, хорошо ли принял меня коллектив, и, кажется, что это не просто знак вежливости с его стороны, а ему действительно интересно знать, как прошёл мой день. Беседа идёт непринуждённо, без неловких молчаний. Когда я рассказываю ему о своих впечатлениях от прошедшего дня, то и дело ловлю на себе его взгляд, и мне становится немного неловко. Несколько раз, за время поездки мне звонит Андрей, но я не решаюсь взять трубку, потому что не хочу говорить при начальнике, поэтому каждый раз сбрасываю звонок, а потом и вовсе выключаю телефон. Кирилл Александрович скашивает глаза, на потухший в моих руках мобильный, но лишних вопросов не задаёт, и я облегчённо выдыхаю, что не придётся объяснять с кем и почему я так категорично не хочу разговаривать.
— Ну… спасибо, что подвезли — смущённо бормочу, выходя из машины, когда та тормозит на подъездной дорожке возле дома — извините, что отвлекла Вас от дел.
Кирилл Александпович отстёгивает ремень безопасности, и следом за мной покидает салон автомобиля.
— Ну что Вы, Катя — говорит начальник, подойдя ко мне ближе — я ведь сам к Вам подъехал и предложил подвезти. Так что это мне нужно извиняться, что так настойчиво навязал Вам своё общество.
По логике вещей нужно как-то подвести наш диалог к финалу и попрощаться, но я понятия не имею как это делается у нормальных людей. Это может показаться странным, я понимаю. Но жизнь в детском доме не сильно способствует социализации. Все мы — выходцы приютов, чем-то напоминаем маленьких Маугли, которые и понятия не имеют, как общаться с людьми.
Немного помявшись на месте, собираюсь с мыслями и решительно протягиваю шефу руку для рукопожатия. А что? Разве не так положено здороваться и прощаться у приличных людей? Но Кирилл Александрович при виде моего жеста почему-то начинает улыбаться, и вместо того, чтобы пожать мне руку заключает мою ладонь в свою и, немного наклонившись, легонько прикасается губами к тыльной стороне моей ладони, после чего тут же отпускает мою руку и направляется к своей машине. Уже возле двери начальник оборачивается и на несколько секунд задерживает на мне взгляд.
— До свидания, Катя — слышу его слова, произнесённые практически шёпотом. После чего шеф садится в машину и уезжает.
А я продолжаю стоять и пялиться вслед удаляющемуся автомобилю. Щёки заливает пунцовой краской, когда до меня наконец доходит, что я всё-таки сделала что-то не так. Может быть Кирилл Александрович решил, что я ему руку протянула вовсе не для рукопожатия, а именно для поцелуя? Бооооже мой! Если это действительно так, то я полная кретинка… Из размышленый меня выводит грубый мужской голос, доносящийся со спины.
— Живо иди в дом! — обернувшись на деревянных ногах, вижу на крыльце Андрея. Он стоит в домашних спортивных штанах и футболке, со сложенными на груди руками, и по плотно сжатой челюсти и напряжённым мышцам рук понимаю, что разозлился он не на шутку. Тут же в уме начинаю подсчитывать сколько раз за то время, пока начальник вёз меня домой, успела скинуть звонки от брата, и прихожу к неутешительному выводу, что мне кранты. — Катя, ты слышала, что я тебе сказал?! Немедленно домой! — голос Андрея звенит сталью, буквально разрезая воздух своим напором. Понимая, что каждая секунда промедления грозит мне серьёзными проблемами, мигом залетаю на ступеньки.
Хочу сразу побежать в комнату и запереться там, чтобы спрятаться от неминуемой расправы, и, в какой-то момент, даже начинаю думать, что мне это удалось, потому что у меня получается беспрепятственно пересечь холл, подняться наверх по винтовой лестнице и даже добежать до спальни. Уже было вздыхаю облегчённо, понимая, что, по крайней мере, на сегодня удалось избежать разборок, но только хватаюсь за дверь, намереваясь её захлопнуть, как она с силой распахивается, и Андрей буквально вталкивает меня в комнату.
Катя
Испуганно пячусь назад, когда разгневанный брат надвигается на меня. Медленно, на ватных от страха ногах, двигаюсь вглубь комнаты до тех пор, пока не прижимаюсь спиной к комоду. Нервно сглатываю скопившуюся во рту слюну, понимая, что дальше путей к отступлению у меня нет.
Лицо брата жёсткое и напряжённое, никогда прежде я не видела его в таком гневе, и это пугает меня. С ужасом понимаю, что я ведь совсем не знаю этого человека. Да, когда-то в детстве мы с ним были очень близки, он заботился обо мне, любил, баловал… но ведь прошло целых одиннадцать лет с момента нашей последней встречи. За это время брат мог измениться до неузнаваемости, я ведь изменилась… А что, если он меня ударит? От этой мысли мне становится так страшно, что я буквально съёживаюсь в комок, что есть силы вдавливаясь спиной в комод, будто пытаясь слиться с ним воедино. Хочется стать невидимкой, раствориться в пространстве, волшебным образом исчезнуть из этой комнаты, чтобы не испытывать на себе злость брата, бешеным вглядом буравящего дырку в моём лице.
Андрей приближается ко мне вплотную и ставит руки на комод по бокам от меня, тем самым заключая меня в ловушку. Брат буквально нависает надо мной. Его лицо так близко, что я вижу, как пульсирует венка на его виске, лишний раз доказывая, в какой Андрей сейчас ярости. Малахитовые глаза брата приобретают какой-то алый оттенок, он тяжело дышит через нос и кажется ещё чуть чуть, и из его ноздрей повалит пар. В голове не к месту всплывает воспоминание о моём сне, в котором за мной гнался огнедышащий дракон, и я думаю о том, что Андрей сейчас очень похож на того страшного разъярённого монстра.