Близость

Довлатова Полина

Стиснув зубы, я усилием воли сдерживаю застрявшие в горле слёзы, потому что боюсь, что они отнимут такие необходимые мне сейчас силы.

Внезапно, кто-то жёстко хватает меня сзади за шиворот и рывком разворачивает назад.

— Ну что, сучка, добегалась? — с ужасом осознаю, что я оказалась в руках у одного из преследователей, того самого, который приставал ко мне в автобусе, кажется его друг называл его Паша. А второй, тот самый друг, хватает меня за волосы и задирает голову вверх, так, чтобы я посмотрела на него.

— Красивая тварь… — глаза второго мужчины шарят по моему лицу и останавливаются на губах — и вкусная наверно. Не терпится попробовать. — на этих словах он наколоняется и проводит языком от моей шее вверх по щеке до самого виска. Меня передёргивает от страха и отвращения, и я начинаю остервенело выдираться, но мне тут же заламывают руки и толкают вперёд.

На улице становится всё темнее, и я уже с трудом различаю куда мы идём, но по веткам, несчадно хлещущим меня по лицу, понимаю, что меня волокут в лес. С ужасом осознаю, что если они сейчас утащат меня с дороги, то я потеряю последний шанс быть замеченной какой-нибудь проезжающей мимо машиной.

— Стойте! Не надо! — ору во всё горло, надеясь, что возможно хоть кто-то меня услышит и изо всех сил упираюсь ногами в землю, отказываясь двигаться вперёд.

— Не рыпайся, шлюшка! — слышу прямо над ухом рык одного из насильников, но в ответ, ещё с большим остервенением дёргаюсь, стараясь вырвать руки из крепкого захвата. Мужчина бешено рычит, и кричит что-то второму. Один миг, и я взлетаю в воздух. Один из мужчин хватает меня подмышки, а второй за ноги. Я всё ещё продолжаю кричать и извиваться, пытаясь вырваться, но мои попытки не приносят ровным счётом никакого эффекта, а крики утопают в шуме дождя, крупными каплями бьющегося об листья, осеннего леса.

Катя

Зайдя глубже в лес, меня резко бросают на землю и я больно ударяюсь спиной, но тут же поднимаю голову и начинаю испуганно пятиться назад. Пульс бешено колотиться в горле, ушах и висках, всё происходящее кажется каким-то нереальным, буд-то это очередной из кошмарных снов, которые постоянно преследуют меня после того, как Артём Быстров избил меня тогда, в приюте. И только саднящая боль в позвоночнике неумолимо говорит о том, что это реальность. Господи, неужели это снова повторяется со мной? Только в отличае от прошлого раза, произошедшего в полном народа приюте, новые насильники кажется всё же доведут начатое до конца, потому что здесь в лесу нет ни единой души, способной придтии мне на помощь.

Один из мужчин подходит ко мне вплотную и присев на корточки криво ухмыляется:

— Ну что, кукла, поиграем? — подмигивает мне и тянется рукой к молнии на моей куртке. Рывок, и он сдирает её с меня, оставляя в рубашке. — По очереди или одновременно? Разрешаю тебе самой выбирать.

Второй мужчина тоже подходит ко мне, и, наклонившись ниже и прижавшись губами к моему уху шепчет обдавая меня запахом пота, смешанного с алкоголем:

– Что скажешь, цыпа? В тебе когда-нибудь было два члена одновременно? — меня передёргивает, когда я ощущаю, его влажный скользкий язык в своём ухе.

— Не надо! Прекрати! — предпринимаю послежние попытки, уже заранее понимая, что моё слабое сопротивление мне никак не поможет. Нет, я не могу, не могу позволить этому случиться, буду бороться за себя до конца. Пускай лучше они убьют меня, но я ни за что не дамся. Клянусь, что смерть кажется мне менее страшной, чем перспектива быть изнасилованной. Так или иначе, но я не смогу с этим жить, и если самое страшное всё-таки произойдёт, то я убью себя сама.

— Серёг, мне кажется крошка не против двойного проникновения, как считаешь? — скалится насильник — что скажешь? Оприходуем девочку одновременно?

Мне становится так страшно и противно, что я буквально ощущаю, как внутренности в моём животе скручиваются, словно их решили выжать, как мокрое бельё, резко подкатывает тошнота. Я чувствую, как в носу начинает щипать и из глаз скатываются предательские слёзы.

— Ну что ты, моя девочка, — обманчиво ласково воркует мужчина, стирая с моих щёк влагу — не надо нас так бояться. Подумай хорошенько, малышка, ведь можно же расслабиться и тогда приятно будет не только нам, но и тебе.

– Пошёл к чёрту, ублюдок! — цежу сквозь зубы, брещгливо отдёргивая лицо от его руки.

Насильник в ответ лишь улыбается, склоняется ниже и одним быстрым движением разрывает пуговицы на моей рубашке, и я чувствую ледяные порывы ветра на своём уже голом теле. Ещё один рывок и лифчик летит следом за разорванной рубашкой.

— Воу! — присвистывает мужчина — Я конечно видел, что ты горяча, но даже не подозревал, что под этой невзрачной обёрткой скрывается настолько сладкая конфетка.

Подавшись вперёд он проводит языком от моего пупка вверх до голой груди и хватает зубами сосок, с силой сжав его. Я резко вскрикиваю от внезапной боли, и в этот момент страх, прижимающий меня мёртвыми тисками к земле сменяется яростным намерением защищаться. Вскидываю ногу и со всем силы бью насильника между ног. Тот явно не ожидавший такого поворота, отстраняется, отпуская меня. Ни секунды не мешкая, вскакиваю, и со всех ног несусь в сторону дороги, но не успеваю сделать и пары шагов вперёд, когда ощущаю резкий удар по лицу и металлический вкус горячей волной заполняет мой рот. В глазах рябит и темнеет, когда в мои волосы мёртвой хваткой вцепляется рука второго преследователя. Он тянет так сильно, что кажется ещё немного, и я останусь совсем без волос.

— Ах ты сучка бешеная! — цедит сквозь зубы — Думаешь мы тут с тобой играться будем? — резкий удар в спину, и я падаю на вчетвереньки, уперевшись руками в сырую землю. Всё моё лицо в крови, я чувствую её вкус у себя во рту, ощущаю её липкое тепло на губах, в носу, и даже в волосах, вижу алые капли на листьях, под своими ладонями.

Меня резко дёргают сзади за ноги и я со всего размаху ударяюсь грудью об землю, выбивая из лёгких остатки кислорода. Я знаю, что должна бороться, что не имею права сдаваться, но у меня нет больше сил. Где-то в глубине души, я с самого начала понимала, что не способна в одиночку отбиться от двух взрослых мужчин. В глазах начинает темнеть, когда я понимаю, что с меня сорвали штаны, и единственное, что пока осталось на мне из одежды — это трусики. Предпринимаю ещё одну слабую попытку встать, но тут же ощущаю на своей спине чью-то ногу, с силой придавливающую меня к земле. Ну вот и всё. Я больше не чувствую ни холода, ни боли, на даже страха. Вообще ничего. Последняя мысль, которая мелькает у меня в голове, перед тем, как я отключаюсь, это надежда на то, что меня не оставят в живых.

Катя

Звон в ушах постепенно отходит на задний план и сменяется звком быстрых тяжёлых шагов, а после этого моё тело резко взлетает в воздух и прижимается к чему-то твёрдом. Рассудок всё ещё затуманен, и у меня нет сил даже на то, чтобы открыть глаза. Да и зачем мне это делать? Полагаю мои насильники решили поменять место и теперь тащат меня в своё логово, чтобы в более комфортной обстановке продолжить свои издевательства. У меня нет больше желания и сил ни кричать ни сопротивляться. Абсолютное безразличие — единственная эмоция, которую я испытываю. Мне всё равно куда меня несут и что будут делать дальше. Единственное о чём сожалею это то, что я до сих пор жива. До последнего надеялась, что меня убьют раньше, чем я успею прийти в себя. Почему они этого не сделали? Какие ещё издевательства на уме у моих мучителей? У меня нет ответов на эти вопросы. Надо бы открыть глаза, быть смело и взглянуть в лицо жестокой реальности, но я не могу заставить себя это сделать. Нет, лучше не знать и не видеть. Так или иначе, в скором времени это всё должно прекратиться.