Близость
Шрифт:
Глава 6. Катя
"Величайшие события — это не наши самые шумные, а наши самые тихие часы." Фридрих Ницше
Эта ночь никогда не закончится, И тебе не хватает терпения. Я дарю тебе одиночество На стекле в твоем отражении. Я дарю тебе одиночество На стекле в твоем отражении.
Звери
С момента событий, произошедших в моей спальне между мной и Андреем, прошла уже целая неделя. Всё это время брат со мной почти не разговаривает. Максимум, что мне достаётся — это холодное приветствие с утра и такое же пожелание спокойной ночи вечером, и то не всегда. Не понимаю, что послужило такой кардинальной смене отношения ко мне, ведь ещё недавно Андрей всеми силами пытался наладить со мной контакт, а теперь словно сам отталкивает от себя. Чувствую, как он напрягается, стоит мне оказаться рядом, как спешит скорее покинуть комнату, в которой мы оказываемся вместе. Старательно убеждаю себя в том,
Андрей перестал общаться со мной, зато с небывалой активностью посвятил всё своё внимание силиконовой Кристине. Каждую ночь он таскает свою порно-невесту в спальню. Каждую ночь я затыкаю уши наушниками, делая музыку на максимум. Но даже это не помогает заглушить стоны, издаваемые из соседней комнаты. Боже, она явно пересмотрела порно роликов. Неужели этот процесс может быть настолько приятным, что невозможно сдержать криков? Нет, ну ладно ещё стонать, но эта ненормальная же во всё горло орёт!
Со всей силы прижимаю ладонями наушники к ушам, пытаясь заглушить эти визги, падаю на кровать, придавливая голову подушкой. Не помогает… Как же я ненавижу эту Кристину, всем сердцем презираю. Умом понимаю, что по сути мои чувства к этой женщине ничем не оправданны. То что она выглядит как дорожница с трассы и имеет повадки порно звезды может быть поводом не испытывать к ней симпатию, но не ненавидеть. Всё-таки для ненависти нужны серьёзные основания, которых у меня на самом деле нет. И тем не менее я её чувствую — лютую, нестерпимую, разрушающую ненависть.
К тому же, невеста Андрея, после того как узнала, что я его сестра, а не любовница, стала прикладывать все усилия, чтобы со мной подружиться. Видимо думает, что таким образом сможет угодить моему брату. Глупая, наивная дурёха, Андрей плевать хотел на меня. Да и я не оставляю невесте брата ни единого шанса на налаживание отношений, но Кристина как будто вообще не понимает намёков, прёт как танк со своей наигранной дружелюбностью.
— А, Катенька, это ты милая? — сияет улыбкой до ушей Силиконовая Долина, когда я спускаюсь с утра в кухню. Андрей, заметив меня, хмурится и отводит взгляд. При виде его реакции, в груди расползается неприятное чувство, давит, сжимает лёгкие, перегорождая доступ к кислороду. Но я не подаю виду, как ни в чём не бывало иду к холодильнику. Ничего, потерпишь меня ещё недельку, не обломишься. А потом, можешь забыть даже как меня звали, я не расстроюсь. «Да, Я НЕ РАССТРОЮСЬ», проговариваю про себя ещё раз, чтобы окончательно в этом убедиться.
— Нет, тень отца Гамлета — бубню себе под нос, в ответ на идиотский вопрос Кристины.
— Кого? Чья тень? — непонимающе хлопает глазами дурочка.
— Гамлета. Ты его разве не знаешь? На шиномонтажке у нас тут неподалёку работает — откровенно издеваюсь в ответ, поражаясь тупости этой женщины.
— Катя, мне кажется тебе не стоит общаться с такими людьми. — хмурит брови Корсакова, пытаясь изобразить искреннюю заботу — Работник шиномонтажа не лучшая кандидатура в друзья. Ты что же, даже с отцом его успела познакомиться? — боооооже мой! Как же всё запущено-то… в серьёз задаюсь вопросом, можно ли оперируя грудь, случайно повредить мозг? Может наркоз был некачественный?
— Кристина. В машину. Иди. — цедит сквозь зубы Андрей. Видимо его тоже напрягает непробиваемая тупость его невесты. И тем не менее, он собирается на ней жениться. Господи, что за комедия абсурда меня окружает? Что вообще происходит в этом мире? Всё это похоже на какой-то сюр…
Корсакова поднимается со стула, целует меня перекачанными губищами в щёку и удаляется, оставляя нас с братом наедине.
— Да уж, Андрей… — говорю, пытаясь оттереть след от помады, оставленный полоумной — Я конечно, понимаю, что любят не за что-то, а вопреки. Но любить вопреки клиническому идиотизму — это конечно что-то…
Андрей смотрит на меня, следит за моими движеними, а потом неожиданно отвечает, заставляя меня вздрогнуть от звука его голоса. Не ожидала, что он что-то скажет, уже как-то привыкла к его упорному молчанию.
— Да, Катя, ты права. Я люблю… очень сильно люблю… Вопреки.
Я не отвечаю, не знаю, что сказать, потому что у меня создаётся такое ощущение, что говорит он вовсе не о Кристине. Хотя о ком ещё он может говорить? Наврятли у него есть ещё одна невеста.
В помещении повисает звенящая тишина, кажется, что её можно ложками резать на куски. Мне хочется, чтобы Андрей тоже поскорее уже ушёл вслед за объектом своей «очень сильной любви», чтобы избавил меня от этого мучения его презрительным молчанием. Но он продолжает сидеть и пристально смотреть на меня. Как-то даже непривычно. Уже неделю, семь чёртовых дней, он едва удостаивает меня мимолётным взглядом. А тут вдруг в упор уставился. Я тоже смотрю на него. Если он рассчитывал своими гляделками спугнуть меня, чтобы я покинула кухню, то недождётся. Сижу и буравлю его хмурым взглядом, в ответ на его пристально-задумчивый. Спустя пару минут игры в гляделки Андрей вдруг прерывает молчание.
— Как ты, Катя? — спрашивает тихо, не хило так удивляя своим вопросом. Спустя бесконечную неделю игнора, вдруг такая заинтересованность.
— Твоими молитвами. — отвечаю, скрестив руки на груди. Взгляд Андрея тут же следует за моими движаниями и упирается в грудь, от чего та, моментально вспыхивает. Мне становится тяжело дышать, такое ощущение, что Андрей, как тот самый дракон из сна, обжигает меня своим пламенем. Грудь болезненно ноет под его взглядом, становится душно, потому что пожар начинает распространяться дальше, постепенно опускаясь к низу живота, от чего я с усилием сжимаю коленки, пытаясь унять странные, непривычные ощущения.
Смотрю на Андрея, вижу как дёргается его кадык, когда он с шумом сглатывает скопившуясю слюну, замечая моё движение ногами.
— Я… я поздно сегодня буду… не жди — хрипло шепчет брат, после чего вскакивает с места, и, схватив со столешницы ключи от машины, быстрым шагом покидает дом, ни разу не обернувшись.
Катя
Сегодня в кафе на удивление мало посетителей. Поэтому большую часть времени мы просто болтаем с Машкой в рабочей зоне, а Лёша рассказывает нам смешные истории, которые происходили с ним на работе. Мы шутим, смеёмся, и я чувствую себя так легко, как давно уже не чувствовала. За то время, что я работаю в «Мармеладе» мы очень сдружились. Да, я наконец решила позволить себе эту слабость — завести друзей. Если честно, я дико устала быть всё время одна. Одиночество, которое я раньше считала комфортным и безопасным, вдруг стало давить на меня. А с тех пор, как Андрей перестал со мной общаться, и вовсе стало невыносимым. Сама не понимаю, как так вышло, я не искала близости с ним, не хотела привязываться. Но вопреки здравому смыслу, должна признать, что это произошло. Андрей, сам того не ведая, изменил что то важное во мне, что-то, что определяло меня как личность, а теперь этого нет, и я, вопреки своим желаниям, теперь другая. Как бы мне ни хотелось сохранить всё как прежде, увы это уже невозможно. Я изменилась, должна признать это, потому что отрицание ничего мне не даст и не изменит, той Кати, которую брат забрал из приюта уже нет, не знаю пока хорошо это или плохо, это просто факт, который я осознаю и принимаю. Но вот что действительно меня огорчает и пугает, так это то, что я стала привыкать к Андрею, к его присутствию рядом, к его требовательной заботе, навязчивому вниманию. Меня это злило, бесило, дико раздражало, но когда он в одночасье лишил меня всего этого, я вдруг почувствовала себя такой пустой. Как выпотрошенная игрушка, которую использовали и выбросили за ненадобностью. Он опять сделал это со мной. Сначала впустил в свою жизнь, создал иллюзию защищённости и заботы, а потом без сожаления ушёл. Всё также как одиннадцать лет назад. А я просто полная дура, раз позволила ему снова влезть в моё сердце. Знала же, что нельзя, что предаст, бросит, оставит. Но ничего не смогла сделать. Не хватило сил с ним бороться. Меня передёргивает от отвращения к самой себе, от того, какая я жалкая и слабая. Но я успокаиваюсь тем, что это произошло настолько скоро, что ростки моей любви к нему ещё не успели так глубоко пустить корни в моём очерствевшем годами сиротства сердце. Я просто вырву этот росток, моё сердце немного покровоточит, мне будет больно, возможно настолько сильно, что я буду выть как раненная собака, но я залижу эти раны. Зашью своё сердце намертво и буду жить дальше. Смогла один раз, смогу и сейчас. Тем более теперь я уже не такая одинокая, как в детстве. У меня есть друзья. Да, я всё ещё не люблю распространяться о своей жизни, делиться с кем-то проблемами и переживаниями, но с удовольствием слушаю то, о чём рассказывают мне Маша с Лёшей, искренне сопереживаю, когда у них что-то случается, предлагаю помощь, если понимаю, что в состоянии её оказать. Для меня это уже успех. Хотя я чувствую, что в Лёше ещё теплится надежда на более серьёзные отношения со мной, но я всем своим поведением даю понять, что кроме как на дружбу, парню рассчитывать не на что. Он нравится мне, очень. Но просто как человек. Мне вообще начинает казаться, что как мужчина мне никто не сможет понравится никогда. Я честно даже не знаю что это за чувство, когда ты в кого-то влюбляешься. Не представляю просто, что при этом с человеком происходит. Наверно во мне это просто не заложено. Вот такой вот генетический брак.
Кирилл Александрович тоже очень тепло ко мне относится. С начальником нам повезло. Он чуткий, отзывчивый, добрый человек. После каждой смены он расспрашивает меня как прошёл день, интересуется не устаю ли я на работе. Хотя меня немного напрягает эта его гиперопека, потому что некоторые работники заведения, уже начинают шептаться за моей спиной, что у нас с ним какие-то амурные делишки. Но это бред чистой воды, глупые сплетни. Мне ещё даже восемнадцать не исполнилось, а Кириллу Александровичу тридцать! лет. Какие у нас с ним могут быть амуры, смешно даже. Думаю, что он скорее относится ко мне, как к младшей сестре, понимает, что среди его работников я самая маленькая, вот и проявляет заботу. Если бы не перешёптывания, и косые взгляды, которые я нет-нет да ловлю на себе, мне бы даже нравилась его забота. Хотя, если честно, мне и так нравится. Очень давно уже никто не переживал за меня, не волновался, не проявлял тепло. И я невольно тянусь к этой заботе, потому что отчаянно в ней нуждаюсь, нуждаюсь так сильно, что готова принимать её от постороннего по сути мне человека, потому что никто другой её мне не предлагает, и никогда не предложит. Не может просто, да и не хочет, как я уже успела понять…