Близость

Довлатова Полина

Как бы я не старалась сохранять спасительное оцепенение, но всё же с горечью осознаю, что все чувства и ощущения постепенно ко мне возвращаются и я начинаю чувствовать тяжёлое дыхание мужчины, держащего меня в своих руках. Грудь, к которой меня с силой прижимают тяжело вздвмается и опускается, и я ощущаю быстрое сердцебиение глухим ударами бьющее по моему лицу. Можно подумать, что мой насильник испуган, вот только одного взгляда на этих мужчин достаточно, чтобы понять, что такие люди не станут сожалеть о содеянном и не испугаются последствий приченённого ими вреда. Тогда почему же сердце человека, держащего меня на руках так сильно колотится?

Я ужасно боюсь привлекать к себе внимание, боюсь, что они поймут,

что я пришла в сознание и решат сделать со мной что-то ещё более ужасное прямо сейчас. Поэтому изо всех сил стараюсь не шевелиться, не открывать глаза, вообще не подавать признаков жизни. Единственное что мне остаётся — концентрироваться на ощущениях. И я это делаю. Вспоминаю, что перед тем как я отключилась, насильники сорвали с меня всю одежду, но не смотря на это я сейчас не ощущаю холода. Почему я не замёрзла? На улице максимум градусов 5, я должна была давно окоченеть. И тут до меня доходит, что я прижата не к куртке, а к тонкой рубашке, а верхняя одежда мужчины, несущего меня на руках плотно окутывает сейчас моё тело. Зачем моим мучителям понадобилось укрывать меня? Не стали бы они проявлять заботы к изнасилованной ими девочке. И тут до меня доходит ещё один факт. Всё это время я слышу шаги только одного человека — того, что несёт меня сейчас. Куда делся второй насильник? Их ведь было двое… Что вообще происходит? Видимо один из них просто ушёл. Удовлетворил свои животные потребности и ему этого было достаточно, а вот второй, тот, что сейчас тащит меня, словно добычу, решил продлить удовольствие. Звери… От собственных мыслей мне становится настолько тошно, что приходится изо всех сил сдерживать дрожь отвращения в теле.

И тут происходит самое странное. Лёгкий порыв ветра проносится между деревьев, подняв вверх ворох влажных листьев и я едва не подпрыгиваю от неожиданности. Я понимаю, что этого просто не может быть… Должно быть галлюцинации, вызванные ударами по голове и сильным эмоциональным потрясением, но я готова поклясться, что в тот момент, когда ветер пронёсся мимо меня, я почувствовала до боли знакомый пряный аромат. Нет… Невозможно… Это просто бред моего больного мозга. Его не может здесь быть, он никаким образом не мог оказаться рядом…невозможно… Пока я нахожусь в смятении от происходящего и пытаюсь выстроить хоть какую-то логическую цепочку, на мою голову вдруг ложится тяжёлая рука. В ужасе замираю, ожидая боли, которую она мне принесёт, но вместо этого, совершенно неожиданно, мужчина начинает аккуратно, я бы даже сказала ласково, гладить мои волосы, а затем я ощущаю как он наклоняется и целует меня в лоб.

Резко распахиваю глаза, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с парой малахитовях глаз. Андрей! Не может этого быть? Значит мне не почудилось? Как он здесь оказался? Как нашёл меня? Куда делись мои мучители?

Открываю рот в попытке задать хотя-бы один из интересующих меня вопросов, но тут же захожусь кашлем от сильного першения в горле. Видимо время, проведённое голой в холодном осеннем лесу не прошло для меня бесследно.

— Тише, девочка. — брат ласково гладит меня по голове. Наклоняется чуть ниже и целует в лоб. А я чувствую, как дрожат его руки, которыми он прикасаться ко мне, ощущаю как и без того бешено колотящееся сердце, заходится в ещё более сумасшедшем приступе тахикардии. — Не надо сейчас ничего говорить. Просто постарайся расслабиться, мы скоро будем дома.

Пытаюсь сглотнуть вязкую слюну, стараясь унять раздирающую боль в горле, но першение не желает проходить.

Судорожно стараюсь вспомнить хоть что-то из последних событий, понять, в какой момент и каким образом брат оказался здесь. Господи, может быть это всё вообще сон? Может быть на самом деле я всё ещё нахожусь в отключке на том же самом месте, где насильники кинули меня, как какую-то тряпичную куклу? Чувствую, как от этих

страшных мыслей ледяная волна проходит вверх по позвоночнику. Я так не могу. Я должна убедиться, что это не сон. И где всё-таки те двое мужчин, затащивших меня сюда? Почему я их не слышу? Начинаю слабо ворочаться на руках у Андрея в тщётной попытке заглянуть ему за плечо, но он сильнее прижимает меня к своей груди, не оставляя возможности пошевелиться.

— Прошу тебя, малышка, не двигайся. — слышу его шёпот у самого уха и меня тут же окутывает его горячее дыхание, резко контрастирующее с уличным воздухом, от чего меня начинает непроизвольно трясти.

— Г-где он-ни-ни… — неожиданно холод начинает ощущаться неимоверно сильно. И не смотря на то, что ещё минуту назад я не чувствовала вообще ничего, сейчас он как буд-то пробирается мне в самую душу, от чего зубы начинают непроизвольно стучать, и я не могу внятно говорить. — Ан-ндр-рей… Я х-хочу п-посмотреть. — на этих словах предпринимаю ещё одну попытку заглянуть за спину брата, но он лишь сильнее прижимает мою голову к своему плечу.

— Тебе не нужно туда смотреть, Катя. — голос брата на этот раз звучит жёстко, давая мне понять, что спорить с ним бесполезно.

Почему он не даёт мне посмотреть? Что такого я могу увидеть? Эти мысли пугают меня ещё сильнее, и я непроизвольно всхлипываю, не в силах сдержать подступающие слёзы.

— Всё хорошо, Котёнок. — голос Андрея слегка смягчается — просто не нужно сейчас лишний раз напрягаться, тебе нужно беречь силы.

Катя

Андрей держит меня крепко, но не делает мне больно. Даже наоборот, как-то нежно что ли, аккуратно. Но несмотря на это, я всем своим телом ощущаю, как сильно сейчас напряжены его мышцы.

Мы выбираемся из леса, и я сразу замечаю серебристый внедорожник, стоящий прямо поперёк дороги, как будто его вспешке бросили, не заботясь о том, чтобы припарковать.

Вяло охватываю взглядом машину и тут же напрягаюсь, заметив рядом с ней два силуэта. Абсолютно точно мужских. Господи, это они! Насильники! Значит они не ушли! Ничего ещё не закончилось, сейчас они на нас нападут, и у Андрея не будет против них ни единого шанса, потому что их двое, а он один. В панике подскакиваю на руках у брата и изо всех сил вцепляюсь в ворот его рубашки, сердце стучит как бешеное, отдаваясь, кажется, во всём теле сразу.

— Тихо, Катя, всё хорошо. — голос Андрея иррационально спокоен, учитывая ситуацию. Он разве не понимает, что нас сейчас просто могут убить? В панике я начинаю выдираться из его рук, хотя даже не представляю, что делать дальше. Бежать? Нет, я не смогу. Только, если брат побежит со мной. Но он не станет, знаю, что не будет. И всё равно я отчаянно выдёргиваюсь, но Андрей только сильнее обхватывает меня двумя руками за спину, плотно прижимая к себе.

— Всё хорошо маленькая. — осторожно гладит меня по спине, успокаивая. Аккуратно берёт одной рукой за подбородок и слегка приподнимает лицо, чтобы посмотреть мне в глаза. — Это не они. — словно читая мои мысли, произносит медленно, почти по слогам, будто опасаясь, что в моём состоянии до меня может не дойти смысл его слов. — Ты слышешь меня, Катя? Всё закончилось, их больше нет. Тебе нечего бояться.

Мы подходим к машине. Один из мужчин хочет что-то спросить, но Андрей обрывает его жестом и коротко произносит "Потом". перед нами тут же открывают пассажирскую дверь и брат мягко укладывает меня на заднее сиденье, залезая следом за мной в салон. Мужчины при этом садятся вперёд — один на место водителя, второй на пассажирское.

Андрей поворачивается ко мне, окидывает тяжёлым взглядом с головы до ног, словно сканируя вместо рентгена.

— Катя, мы сейчас поедем в больницу. — он старается говорить мягко, но голос у него при этом твёрдый. Андрей не спрашивает меня, а утверждает.