Близость
Шрифт:
Она приходит в себя, ещё до того, как мы успеваем выйти из леса, мне душу наизнанку выворачивает от её состояния, от слабого голоса, застывших в глазах слёз, которые она из последних усилий пытается сдерживать. Катя делает попытку заглянуть мне за спину, но я не позволяю ей этого сделать, кладу руку на её затылок и крепче прижимаю к своему плечу. Я не хочу, чтобы она знала, что стало с этими уёбками. Она не поймёт этого, станет меня бояться, считать монстром, а я не выдержу страха в её глазах.
Пока едем до дома, Катя засыпает, поэтому я беру её на руки и осторожно вытаскиваю из машины. На самом деле, то что сестра вырубилась в тачке, сейчас мне правда на руку. Нужно как можно быстрее решить вопрос с трупами, и она не должна слышать этого разговора. Я мог бы, конечно в начале отнести её в дом, а потом вернуться и поговорить с Сивым, но я не хочу оставлять её одну, поэтому решаю закрыть этот вопрос прямо сейчас.
— Сокол, твою мать! Ты объяснишь мне, что происходит?! — орёт друг, в конец потеряв терпение, и вылезает из тачки следом за мной.
— Не ори, блять, Игорь! — рычу сквозь зубы, опасаясь, что он разбудит сестру. — Не надо сейчас задавать вопросов. Езжайте с Антоном в лес… Там надо всё почистить. Потом позвонишь мне, доложишь. Здесь я дальше сам.
— Андрей… это то, о чём я думаю? — Сивый не идиот, естественно, он сразу просёк, что произошло. В его глазах я вижу тревогу. Мокрухой его, конечно не напугаешь, я понимаю, что он беспокоится о моеё сестре. И не смотря на то, что я по хорошему должен быть ему за это благодарен, единственное что я испытываю сейчас — это злость.
— НЕТ, БЛЯТЬ, ЭТО НЕ ТО!!! — взрываюсь, но моментально беру себя в руки. Поворачиваю голову на лежащую в моих руках Катю, но к счастью мой рёв её не разбудил. Тяжело вздыхаю, стараясь успокоиться, и продолжаю максимально тихо — Просто поезжай в лес и замети следы. Не задавай сейчас вопросов.
Сивый коротко кивает, и, развернувшись, залезает обратно в машину, после чего они с Антоном выезжают с участка.
Андрей
Мне как будто сердце через мясорубку проворачивают, когда я смотрю, как Катя, свернувшись калачиком плачет на моей постели. Хочется вернуться в этот сраный лес и убить этих уёбков заново, переламывать по очереди все кости в их телах, с садистским удовольствием впитывая в себя их крики до тех пор, пока каждый не испустит свой последний вздох.
Единственное, чем я могу сейчас успокоить сестру — это сказать ей, что самого страшного они сотворить не успели, что я и спешу сделать. Но Катя в начале не верит мне, сомневается, решает, что я пытаюсь её обмануть. Но мне в конечном итоге удаётся убедить её в правдивости своих слов, указав на очевидные доказательства.
Она кричит, плачет, бьёт меня по груди, а я только сижу, прижимая её к себе и ненавижу чувство беспомощности, которое сейчас испытываю. Мне хочется впитать в себя всю её боль, забрать себе, излечить. В висках кувалдой стучит мысль, что это всё, чёрт возьми, моя вина. Я обещал ей защиту, клялся, что её никто больше не посмеет обидеть, и что в итоге?! А в итоге моя сестра сейчас дрожит, лёжа у меня на руках, мокрая, практически голая, грязная, на её лице следы, как минимум от двух ударов, к счастью, не слишком травматичных. Но даже и это не самое страшное, раны заживут, а вот что делать с психикой? Я пока не могу понять, на сколько сильно произошедшее сказалось на Катином душевном состоянии, но в любом случае, завтра же я притащу к ней психолога, хочет она этого или нет. Такую херню нельзя замалчивать.
— Катя, нужно сходить в душ и согреться, иначе ты заболеешь. — говорю, ласково поглаживая сестру по спине.
Она героически пытается подняться сама, хотя и ежу понятно, что не сможет. Поражаюсь, что она вообще ещё в сознании, а не свалилась в обморок. Ближайшие дни не позволю ей вставать с постели. Организму нужно восстановиться. Когда Катя обессиленно падает обратно на кровать, подхватываю её на руки и несу в ванну.
Я понимаю, что по хорошему не должен делать это сам. Сестра только что пережила попытку изнасилования, и меньшее, что ей сейчас нужно — это быть раздетой и вымытой мужчиной. Но у меня нет другой альтернативы, в доме нет никого, кроме меня, Мария Ивановна придёт только через два дня, да и какая вообще нахер домработница, если ночь на дворе. В начале Катя пытается слабо сопротивляться, когда я осторожно начинаю снимать с неё свою куртку, но на удивление быстро сдаётся и опускает руки, только крепче закрывает глаза. Я понимаю зачем она это делает, не хочет видеть того, что происходит, старается отгородиться, словно не её я сейчас раздеваю, не с неё снимаю трусики, не её тело бережно намыливаю влажной губкой. И, чёрт возьми, мне больно от её реакции, хотя я и понимаю, что она вполне ожидаемая и абсолютно логичная. Но я так отчаянно хочу, чтобы она доверяла мне, чтобы понимала, что я никогда не причиню ей вреда, не обижу, не сделаю больно. Я вкладываю эти слова в каждое своё действие, хоть и понимаю, что она этого всё равно не почувствует.
Пока отношу сестру обратно в постель, звонит мой телефон, вытаскиваю из кармана и смотрю на дисплей — «Сивый». Говорить при Кате нельзя, она может что-то заподозрить, поэтому выхожу в коридор и уже там снимаю вызов. Не тратя время на лишнее, сразу задаю один единственный вопрос, который интересует меня в данный момент:
— Куда вы их оттащили?
— Да никуда мы их не тащили — слышу ровный голос на том конце провода. Игорь говорит совершенно спокойно, как будто я его о погоде спросил. — Чуть поглубже в лес отволокли, вырыли яму, сверху извёсткой засыпали, землёй, и утрамбовали. Сейчас почва как раз сырая, так что всё ровно будет. Через неделю от жмуриков уже нихрена не останется, а если и останется, будет непригодно даже для ДНК-экспертизы.
— Хорошо. — вздыхаю устало и, немного помедлив, добавляю. — Спасибо, Игорян. И… извини, что психанул тогда у машины.
— Кончай извиняться, чё я мудила конченная по-твоему. — отмахивается друг, а потом уже спрашивает серьёзно. — Как она?
— Нормально в общем и целом, но всё равно надо чтоб врач осмотрел. Можешь мне Баринова домой вызвать? И проследи там, чтоб оперативно подъехал.
— Да, сейчас позвоню. А… это… — Сивый мнётся перед тем как задать вопрос, но потом всё же спрашивает — гинекологу звонить?
— Нет. Не надо. — отрезаю.
— Хорошо… Это хорошо. — выдыхает Игорь, и я сбрасываю вызов.
Сунув телефон обратно в карман, возвращаюсь к сестре. Она всё также сидит на кровати, но что-то неуловимо изменилось в её лице, я пока не могу понять что именно, но эти изменения мне определённо не нравятся.
— Катя, мы не поехали в больницу, но тебя всё равно должен осмотреть доктор. Я уже позвонил знакомому врачу, он подъедет в течении получаса…
— С кем ты только что разговаривал по телефону? — сестра обрывает меня на полуслове, и до меня, наконец, доходит, что именно мне не понравилось в её взгляде. Бляяяять! Неужели она слышала? Я же вроде достаточно далеко отошёл, до неё не должен был разговор долететь.
— Я разговаривал с врачом, я же сказал тебе — осторожно отвечаю, внимательно следя за её реакцией.
— До врача. — голос сестры начинает дрожать, опускаю взгляд на её пальцы и вижу, как она нервно теребит края одеяла. — Тебе позвонили и ты вышел. И я слышала, что ты спросил у этого человека о том, куда он кого-то оттащил.
Слышала всё-таки…
— Катя, успокойся, тебе нельзя сейчас нервничать. — говорю как можно спокойнее, протягиваю руку к сестре, но она уворачивается и срывается на крик.