Блондин — личность темная (сборник)
Шрифт:
— Борис Константинович, надеюсь, не слишком поздно для звонка? — сочла нужным извиниться я. Естественно, Михайлин решительно опроверг мои слова, сказав, что время подходящее — почти вся работа позади, и он готов со мной пообщаться. После соблюдения положенных этикетных сложностей я перешла к делу. — Вы не могли бы мне помочь?
— Конечно, Саша, с удовольствием. Что вас интересует? Это связано с новым делом?
— Да. Мне необходимо узнать о поступлениях на счета Волощенко Никиты Викторовича и Ламовского Владимира Сергеевича. Ориентировочно — в прошлое лето. Сумма должна быть крупной, полагаю, очень заметной.
— Хорошо, Саша, я сейчас постараюсь разузнать. Давайте перезвоню вам через полчаса?..
Мне оставалось только ждать.
Я сидела и курила, обдумывая, как продолжится это дело. Радио что-то вещало о плохой жизни пенсионерок.
Пенсионерки… Старушки… Волощенко…
Я замерла — какая-то мысль была на поверхности… вот она… но поймать ее… Что-то связанное с бабками у дома Волощенко, с которыми я общалась. Что же? Что?..
Господи, точно! Волощенко купил квартиру в прошлом году! В прошлом году, то есть совсем недавно. Уж не летом ли? Вот в чем вопрос…
Проверить этот факт оказалось делом нескольких минут. Я дозвонилась до ЖКО, заявила, что, если не помогут по телефону — к ним придут из милиции и бессонная ночь обеспечена. И мне ответили, что Волощенко Никита Викторович приобрел квартиру в августе прошлого года, то есть через пару недель после ограбления Земскова.
Я начала клевать носом в ожидании звонка Михайлина. Полчаса тянулись, подобно резине. Даже Вийон, обычно помогавший от скуки, теперь почему-то нагонял тоску. Хотелось спать ужасно, до умопомрачения: прошлая бессонная ночь сказывалась на моем состоянии.
Наконец телефон зазвонил. Я лениво подняла трубку.
— Саша, я нашел информацию. Деньги на счета Волощенко и Ламовского поступили в один день, двадцать восьмого июля прошлого года, — даже баритон Бориса Константиновича звучал на редкость усыпляюще.
«Через неделю после ограбления Земскова», — машинально отметила я про себя.
— Причем на счету Ламовского они лежат до сих пор, а Волощенко снял их в августе.
Я спросила о сумме. Оказалось, эти двое честно разделили похищенное, но Ламовский своим деньгам применения не нашел. Может быть, решил выждать? Что касается Волощенко, я знала, куда он потратил доход — на квартиру.
Получив столь ценные сведения, я положила трубку, вышла из офиса и отправилась домой спать.
Но и во сне не обрела покоя. Металась по какому-то мрачному подземелью, среди гудящих труб и отвратительных насекомых. Мне было очень страшно и противно. Пол постоянно выскальзывал из-под ног, что-то мягкое с визгом отскакивало от моих обнаженных ступней.
Вдруг впереди появилось огромное зеркало, и я увидела себя — взъерошенную, в ночной рубашке, увешанную сверкающими драгоценностями и ужасно испуганную…
Вскочив с кровати, я подбежала к окну. Меня встретили ослепительные солнечные лучи. Кошмар проник туда, откуда посмел выбраться — в мое глубокое подсознание. И я стала собираться.
К чему бы этот странный сон? Драгоценности? Стоп, а почему же я упустила одну подозреваемую — Галину Старцеву, кажется? Судя по количеству и качеству пропавших драгоценностей, дама должна была затаить зло на ворюгу. Значит, надо будет с ней пообщаться.
С утра я развила бурную деятельность. Оделась как можно более неброско — в джинсовые шорты и темную кофточку — и отправилась к дому Ольги Шалой. Присев на лавочку, закурила.
Ждать пришлось довольно долго, парясь под жгучим утренним солнцем. Во дворе словно все вымерло — ни души. Даже ребятня, это неугомонное население, предпочитала отсиживаться дома.
Солнечные лучи, просвечивая сквозь листву тополей, отбрасывали на асфальт причудливые узоры. Я смотрела на этот естественный ковер, сотканный из света и тени, и думала: такова вся наша жизнь, состоящая из добра и зла… Я стараюсь бороться за то, чтобы добра и света стало больше, не знаю, насколько это получалось…
Из задумчивости меня вывел скрип подъездной двери. Подняв голову, я увидела стройную черноволосую девушку с грустным и усталым лицом. Наверняка это была она, Ольга Шалая. Брюки висели на бедрах, будто были не ее размера. Открытый черный топик обнажал выпирающие ключицы.
Ольга озабоченно прикрыла за собой дверь и направилась к арке, прижимая к своему боку черную лаковую сумочку. Прозрачный пакет колотил ее по ноге, а внутри него была папка с бумагами — я это сразу разглядела.
Держась на приличном расстоянии, я последовала за ней. Ольга стремительно шагала по неровному асфальту, чудом удерживая равновесие на высоких тонких каблуках. Я бы так не смогла, честное слово!
Девушка дошла до остановки и прислонилась к столбу, безучастно глядя перед собой. Я остановилась поодаль, закурила, но была вынуждена тотчас бросить сигарету: подошел автобус, в который вошла девушка. Волосы ее взметнулись, словно крылья птицы.
Через две остановки Ольга вышла, направилась к проспекту и, остановившись у здания аптеки, посмотрела на часы. Потопталась на месте, перешла через дорогу и подняла взгляд на вывеску здания: «Северная звезда». «Реклама для вас и вашей фирмы».
Ну, я не маленькая девочка, чтобы верить в такие совпадения! И, разумеется, не поверила — слишком уж их оказывалось много. Ольга Шалая — подружка Волощенко. В ее пакете — папка с бумагами, и она отправляется к конкурентам «Шамана». Особого ума не требуется, чтобы понять, зачем.
Неужели девица убила Волощенко, подставила Карину, похитила у него документы и теперь пытается реализовать похищенное? Ну это я сейчас узнаю…
Я подошла ближе и стала ждать.
Шалая явно нервничала. Прошло минут пять, и Ольга в нетерпении сделала несколько шагов к двери. Из «Северной звезды» вышел невысокий мужчина царственного вида — этот человек нередко мелькал в телерекламе и являлся директором фирмы. Он направился прямо к Ольге, и девушка сказала: