Блондин на коротком поводке
Шрифт:
— Вертелся тут, что-то вынюхивал…
— Но это же ребенок!
— Что ты пристала! — Мужчина был рассержен не на шутку. — Какое тебе дело до этого щенка?
— Не в нем дело! — Она тоже понизила голос. — Кто тебе звонил? Это после звонка тебя так разобрало, что ты даже на ребенка набросился!
— Какое тебе дело, кто мне звонил?
— Знаешь, что я тебе скажу, — женский голос стал тише и жестче, — не держи меня за дуру! Я тут кое-что разузнала по своим каналам…
— Какие это у тебя каналы? — прервал ее мужчина с насмешливым презрением. — Кухарки
— А ты не говори о них с таким презрением! — прошипела она, как разозленная кобра. — Прислуге зачастую известно очень многое! И вообще — хорошо смеется тот, кто смеется без последствий! Так вот, я разузнала, что представляют собой эти бумаги…
— Ну-ну, — проговорил мужчина с деланым безразличием, но даже нам было слышно напряжение и недовольство в его голосе.
— Что они представляют собой и сколько они могут стоить… так что, дорогой мой, не думай, что тебе удастся получить их на халяву!
— Ничего себе — на халяву! Мы с тобой договорились об оплате, это очень хорошие деньги…
— Для кого-то, конечно, двадцать штук баксов — очень хорошие деньги, — перебила девица своего собеседника, — но на самом деле эти чертовы бумаги стоят десятки миллионов!
— Но постой, не думаешь же ты…
— Нет, это ты постой! — Женя снова повысила голос, в котором зазвенели нервные, истеричные ноты. — Не думаешь же ты, что теперь я отдам тебе все даром? Я рисковала своей шкурой ради этих бумаг! Я, а не ты! Это я пряталась у него в квартире…
— Ты рисковала по единственной причине, — насмешливо возразил мужчина. — Чтобы отомстить своему ненаглядному Стасу и в особенности его невесте, чтобы сорвать их свадьбу…
— А вот это, дорогой, тебя совершенно не касается! Это мое личное дело, а мы сейчас говорим о документах, которые у меня есть и которые ты очень хочешь заполучить. А если хочешь — плати!
В голосе Жени звучала такая болезненная нервная злость, что мне даже показалось, что наушник микрофона раскалился и обжигает мое ухо.
— Тихо! — прошипел мужчина. — Ты можешь держать себя в руках? На нас уже оглядываются!
— А ты не зли меня! Ты это делаешь нарочно!
— Разве я отказываюсь платить? Мне казалось, мы с тобой обо всем договорились…
— Ни хрена мы не договорились! Ты хочешь заплатить мне копейки за бумаги, которые стоят многие миллионы…
— Ну не кипятись. — Голос мужчины звучал миролюбиво, и он ласково погладил свою собеседницу по плечу. Если бы я только что не видела в его руке шприц, я могла бы, наверное, поверить в его благие намерения, но она раздраженно сбросила с плеча его руку.
— Ты что — принимаешь меня за круглую дуру? Я поняла твою игру, поняла, что тебе нужно! Тебе — или твоему хозяину — достаточно протянуть четыре дня, мороча мне голову бессмысленными переговорами, и эти бумаги ничего не будут стоить! Да они вам, может быть, и не нужны — вам важно, чтобы их не было у Руденко!
— Ты с ума сошла! — вскрикнул мужчина, оглядываясь по сторонам и одновременно пытаясь зажать ей рот. — Ты совсем сошла с ума, если называешь такие имена! Тебе надоело жить?
— Это
— Он подозрительно вертелся возле нас!
— Но он же ребенок! А сейчас и его нет!
— Ты не представляешь, какая существует техника! Можно подслушать все, что угодно…
— Да ладно тебе! — Женя отодвинулась от своего соседа. — Хорошо, я не буду называть имен, но суть от этого не изменится. Да ты, мне кажется, и скандал по поводу конспирации устроил, только чтобы отвлечь меня от дела! А все дело в том, что вам важно сорвать его сделку, а для этого нужно всего лишь протянуть несколько дней. Но нет, дорогой, не на такую напали! Если вы немедленно не заплатите мне, я сама свяжусь с ним и верну папку с документами… за деньги, разумеется, и за очень хорошие деньги… так что вам решать!
— Идиотка! — прошипел мужчина. — Неужели ты думаешь, что он оставит тебя в живых после того, как ты проделала с ним такую штуку?
— Нет, все-таки я не перестаю удивляться! За кого ты меня принимаешь? Неужели я буду выступать от собственного имени? Я поверну дело так, что все подозрения по-прежнему будут падать на эту идиотку… как ее зовут? Подругу невесты…
Услышав эти слова, я похолодела. Она говорит обо мне, считая меня круглой идиоткой и собираясь взвалить на меня вину за все происшедшее! Скосив глаза на Шурика, я увидела, как его лицо напряглось, а глаза заблестели недобрым блеском. Он тоже обратил внимание на эти слова и явно захотел немедленно своими руками задушить эту авантюристку! У меня сразу полегчало на душе: все-таки приятно, когда кто-то готов броситься за тебя в бой!
— Кроме того, — продолжала Женя, — он — не буду называть его имени, чтобы не нервировать тебя — настолько заинтересован в этих бумагах, что махнет рукой на месть и прочие личные мотивы, лишь бы заполучить их обратно! Ведь для него контракт на Светлоярск значит слишком много — он поставил на него практически все свое состояние…
— Идиотка! — завопил мужчина так, что я чуть не оглохла. — Ты нарочно произносишь такие опасные слова? То назвала фамилию, теперь — еще хуже… гораздо хуже… Откуда ты все это знаешь?
Она в ответ громко расхохоталась:
— Вот ты и раскрылся! Ты вовсе не того боишься, что нас кто-то подслушает, ты боишься, что я разберусь в вашей игре и больше не буду слепой исполнительницей, послушной куклой в ваших руках! Так вот имей в виду — я включилась в игру, включилась в нее всерьез, и вы не откупитесь от меня грошовой подачкой!
— Сколько же ты хочешь? — спросил мужчина тихим напряженным голосом.
— Вот сколько.
Я прижала бинокль к глазам, стараясь разглядеть, что происходит, и поняла по движениям девицы, что она пишет сумму на каком-то небольшом предмете, кажется, на пачке сигарет, но о том, чтобы разглядеть эту надпись на таком расстоянии, нечего было даже думать.