Блондинка и брюнетка в поисках приключений

Царева Маша

– Только давай обойдемся без истерик, – тихо сказала я, – ты что, не понимаешь, что нам просто повезло? У них и правда есть какой-то знакомый Мустафа. Мы можем передать хозяину привет от него и спокойно смыться.

– Ага, а если в этот самый момент хозяин звонит этому какому-то Мустафе? – всхлипнула Настя. – И Мустафа говорит ему, что никаких девиц он не посылал. Тогда нам отсюда не выбраться!.. Ох, Мира, Мира, это я во всем виновата!

Влажный нос Настасьи уткнулся в мое голое плечо. По ее изуродованному страхом лицу катились крупные слезы, которые совершенно ей не шли. Я сжала ее руку, но утешительных слов найти не смогла. Потому что в глубине души, несмотря на весь свой оптимизм, понимала, что она права.

Турок, встретивший нас у входа, вернулся с подносом, на

котором стояли две миниатюрные стеклянные пиалы с фирменным турецким напитком – яблочным чаем. Он удивленно уставился на зареванную Настасью.

– У нее аллергия, – объяснила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже.

Вместо того чтобы оставить нас наедине с угощением, тип со шрамом зачем-то уселся в кресло напротив нас. Его присутствие не сулило ничего хорошего: по всей видимости, ему было приказано охранять сумасшедших белых девушек на тот случай, если они отважатся на побег.

– И все равно я не понял, – сказал он, – вы по поводу работы?

– Нет, – быстро сказала я, – мы друзья Мустафы, ты разве еще не понял? Мы… клиенты! Он рассказывал, что здесь работают две русские девушки, Галина и Юлия. Мы хотели бы… – я запнулась, – ну, вы меня поняли.

На этот раз его бесстрастное лицо исказила гримаса отвращения. Видимо, однополая любовь, да еще и за деньги, находилась за его допустимыми гранями.

– Понятно, – он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Яблочный чай был как раз таким, как мне нравится, – крепким, сладким и горячим. Несколько согревающих глотков – и я почувствовала, как в мой ослабленный алкоголем и опасным приключением организм возвращается сила духа.

Не бойся, Мира, прорвемся! Сколько раз мне доводилось ходить по лезвию, стоять на самом краю.

Когда мне было двадцать лет, я стала невольной соучастницей преступления. Мужчина, с которым я тогда встречалась, дал мне ключи от своей квартиры и, сославшись на занятость, попросил привезти ему на работу кое-какие вещи. Деньги из прикроватной тумбочки, ноутбук и почему-то женские сережки с крупными бриллиантами. Последний пункт меня удивил, но я, грешным делом, подумала, что это необычная форма, чтобы преподнести подарок мне. С тем мужчиной я не была знакома и недели, но по каким-то необъяснимым причинам очень дорожила его обществом. Обаятельным был подлец и очень сексуальным. Так вот, я сделала в точности, как он просил. Открыла дверь его ключом, сложила в сумку указанные им вещи и даже не стала обыскивать на удивление аккуратную холостяцкую квартиру на предмет нахождения вещей какой-нибудь другой женщины. Деликатничала – одним словом, дура. Мужчина меня хвалил, целовал, но брильянтовых сережек отчего-то не подарил. Больше я его никогда не видела. А через несколько дней узнала из газет о нахальном ограблении актрисы, у которой бывший жених спер крупную сумму денег, компьютер с бесценным сценарием и уникальные антикварные украшения. С удивлением я узнала знакомый адрес и потом несколько месяцев замирала от страха, услышав телефонный звонок. Мне все казалось, что вот-вот за мной придут из милиции. Но никто не приходил, история замялась, все обошлось. А ведь меня могли упечь в тюрьму, откуда, на вскидку, я вышла бы только в прошлом году!

Еще был случай.

Я отправилась с подружками по курсам английского в поход. Это была изначально безумная, дикая идея – женской компанией покорить одну из заснеженных кавказских вершин. Но зачинщица мероприятия имела разряд по альпинизму и чуть ли не на Библии клялась, что вершина, на которую мы триумфально взберемся, – это всего лишь безопасный, почти пологий холм. Подоплеку истории мы узнали гораздо позже. Оказывается, бездумная девушка была влюблена в своего тренера, а он отзывался о ней без должного уважения, говорил, что как спортсменка она слабовата, к тому же нет в ней воли к победе и лидерских качеств. Ценой наших в кровь стертых ног, простуженных спин и даже возможной гибели она хотела доказать ему, что он жестоко ошибался. Вот, мол, погляди, я покорила такую вершину, да еще и провела по маршруту компанию слабеньких москвичек с маникюром.

Беда случилась в первый же день. Несколько часов мы карабкались по горной тропинке,

чувствуя себя круглыми дурами и проклиная весь белый свет. Наша горе-руководительница бодро подгоняла нас, утверждая, что дальше будет легче, у нас откроется второе дыхание. Но единственным, что у меня открылось, был нескончаемый поток соплей. На первом привале меня назначили дежурной по лагерю. Пока обессиленные девушки в полуобморочном состоянии отдыхали в своих палатках, я должна была принести воду для чая. Взяв котелок, я отправилась к реке, которая находилась совсем рядом, в двухстах метрах. Что случилось дальше, я не знаю. То ли на меня так подействовал горный воздух, то ли у меня поднялась высокая температура. В общем, я потеряла сознание, а когда очнулась, была уже ночь, и никто не спешил меня искать. Напрасно я кричала «ау!», напрасно звала своих легкомысленных товарок по экстремальным восхождениям. Мне было страшно, темно и холодно, и на мои дикие крики не реагировал никто, кроме вспугнутых птиц. Потом наступил рассвет. Потом опять стемнело. У меня не осталось сил ходить по окрестностям, громко матерясь, так что я уснула, прислонившись спиной к дереву. Нашли меня спасатели, через двое суток. Оказывается, меня успели записать в без вести пропавшие. Девчонки честно старались меня найти, но какие-то обстоятельства им воспрепятствовали – для меня до сих пор этот факт остается загадкой. Когда я представляю, что могло со мной произойти за эти сорок восемь часов, меня пробирает дрожь. Но я осталась жива и невредима и даже не заполучила воспаление придатков.

Всегда мне казалось, что в спину мне ласково дышит невидимый добрый ангел, уберегающий меня от беды даже в самых критических ситуациях.

– Мы выберемся, – еле слышно шепнула я Насте, – прекрати кукситься и положись на меня. Я сама поговорю с хозяином, кем бы он ни был.

Я вытащу и нас с тобой, и этих несчастных девчонок, вот увидишь.

Развернуть тему я не успела, потому что турок поднялся с кресла и сказал:

– А вот и он.

После чего в комнату вошел… Мустафа. Тот самый Мустафа, с которым я познакомилась на пляже и который еще несколько часов назад сжимал меня в своих настойчивых потных объятиях. А за ним шел, как нетрудно догадаться, Салим, и оба они широко и белозубо улыбались. Мустафа сделал знак турку со шрамом, и тот покинул комнату, на прощание наградив нас неодобрительным взглядом и что-то пробормотав на своем гортанном языке.

– Нехорошо играть в шпионок, тем более в таком городе, – покачал головой Мустафа, присаживаясь на подлокотник моего кресла, – с вами же могло случиться все что угодно!

– Вы могли просто подойти к нам и сказать, что погорячились, вместо того чтобы за нами следить, – продолжил Салим, – как это понимать? Сначала сбегаете от нас, не предупредив, а потом тащитесь за нами через опасные трущобы.

У Настасьи был такой глупый вид, что я всерьез испугалась, что какой-нибудь нескромный вопрос или удивленное восклицание с ее стороны может в корне изменить ход событий. Поэтому, не дожидаясь, пока она что-нибудь ляпнет, я сказала:

– Да, вы правы, мы шли за вами. Даже странно, как вы могли нас не заметить.

– В любом случае, мы оба рады, – Салим по-хозяйски похлопал по Настиному бедру, и она сжалась от неясного страха. – Выпить, девочки?

– Тут нам будем гораздо удобнее, чем в вашем отеле, – просиял Мустафа, – тут полно всякой еды, и есть отдельные комнаты. Мы все можем остаться ночевать. Мира, пойдем, я покажу тебе дом.

Голодный блеск в его темных глазах недвусмысленно давал понять, что экскурсия по дому – это всего лишь деликатное прикрытие для того, чтобы очутиться в ближайшей спальне.

– Мустафа, понимаешь, – сдавленно сказала я, – мы… любим девушек!

До него не сразу дошло, что я имею в виду.

– Мы тоже любим девушек, – рассмеялся Салим.

– Нет, ты не понимаешь, – покачала головой я, – мы любим только девушек. И… Как бы тебе объяснить… В общем, мы сюда пришли, чтобы…

Салим перестал улыбаться. Мустафа нервно сглотнул и недоверчиво на нас уставился.

– Мы сразу хотели объяснить, но… не решились, – зачастила я, прекрасно понимая, что версия моя хлипкая и критики не выдерживает.