Блондинка. Том I
Шрифт:
Нет, она знала. Она всегда знала. Как знакомо все это! Этот взгляд, недвусмысленно говорящий: Хочу тебя трахнуть. Ты ведь не динамистка какая-нибудь, нет?У. будет самым кассовым актером в фильме. По крайней мере он всегда был самым кассовым актером. У. имеет право выбирать себе партнеров. Надо бы спросить у продюсера Д., понравилась она У. или нет, подумала Норма Джин. И если да, он передаст ее Д. А если нет?.. Нет, конечно, был еще режиссер Н., но и он связан с Д., так что этот самый Н. не может играть роль решающего фактора. Был еще исполнительный продюсер Студии Б. Но о нем говорили такое, что лучше не слышать вовсе. Ни зла, ни греха, ни смерти. И никакого безобразия, разве что случайный взгляд может нас выдать.
А что, если мистер Шинн узнает о том, что У. ее вызвал? Или уже знает… Существует ли такая возможность? Норма Джин тут же устыдилась, ведь она отвергла его предложение руки и сердца — и это после того, как почти уже согласилась. Да она просто ненормальная! С того самого ужасного дня Исаак Шинн стал держаться с ней совсем по-другому — был сух, деловит и общался с Нормой Джин в основном через своего ассистента и только по телефону. Он уже не водил ее обедать в «Чейзен» или «Браун Дерби». И уже больше ни разу не заскакивал к ней в Вентура под каким-нибудь пустяковым и малоубедительным предлогом. О Господи, да он тогда рыдал!.. Она ни разу не видела взрослого мужчину рыдающим. Сердце его было разбито. Разбить сердце мужчины можно лишь однажды. Просто ей не хотелось обманывать его, а он смутил ее этой болтовней о своем еврействе. Ей прямо дурно стало, когда она увидела, как И. Э. Шинн заплакал. Вот что делает с человеком любовь. Даже с мужчиной. Даже с евреем.
И тем не менее он все же прислал ей сценарий «Входить без стука». Он все еще хотел, чтобы «Мэрилин Монро» была его клиенткой. Сказал, что лучшее в этом сценарии — название. А сам сценарий — слишком надуманный и сентиментальный, к тому же изобилует «совершенно дикими» комическими эпизодами. Но если ей понравится роль Нелл, то будет первая главная роль «Мэрилин» в кино. И партнером ее будет не кто-нибудь, а сам Ричард Уидмарк. Серьезная драматическая роль, а не какая-нибудь там очередная чушь в исполнении очаровательной, но туповатой блондинки.
— Ты будешь играть роль няньки-психопатки, — сказал Шинн.
— Что!..Кого?.. — спросила Норма Джин.
— Шизофренички, которая сидит с детьми. И которая едва не выталкивает из окна маленькую девочку, — со смехом объяснил Шинн. — Она связывает несчастную малютку, затыкает ей рот кляпом. Довольно рискованная роль. И никакой любовной интрижки с Уидмарком, он играет этакого никчемного типа, неудачника, и целуются они всего лишь раз. Нет, сексуальные моменты имеются, и тут Уидмарк будет хорош. Эта нянька, Нелл, пытается соблазнить его, просто спутала его с женихом, которого уже нет в живых. А жених ее был летчиком, и его сбили над Тихим океаном во время войны. В общем, сплошные нюни и сопли. Иначе говоря, надуманное фуфло, но кто-нибудь эту картину обязательно заметит. А в конце эта самая Нелл грозится перерезать себе горло бритвой. И ее забирает полиция и отвозит в психушку. А Уидмарк остается с другой женщиной. Но у тебя в этом фильме больше сцен, чем во всех остальных, вместе взятых. И это шанс создать интересный образ.
Шинн пытался изобразить энтузиазм, но голос в телефонной трубке выдавал его. Слишком уж здравый и рассудительный был этот голос. Голос пожилого мужчины, похожего на жабу или лягушку. Голос, словно придушенный воротником свитера, в котором тонула коротенькая шея. Какой-то бифокальный голос. Что же произошло с яростным Румпельштильсхеном? Или Норма Джин ошибалась, вообразив его настоящим волшебником? И что тогда останется от Прекрасной Принцессы, его творения, если Румпельштильсхен теряет свою власть и силу?..
У. подталкивал ее в сторону спальни.
Уж он-то раскусил меня, Нищенку служанку. Все они давно меня раскусили.
Говорил: «Я ведь не принуждаю тебя, детка, правда?»
Добавлял вежливо: «Ты можешь уйти в любую минуту».
— Дорогая? Мы получили эту роль.
Через три дня ей позвонил И. Э. Шинн. Он торжествовал.
Норма Джин сжала трубку в пальцах. Она неважно себя чувствовала. Сидела дома, читала книжки, которые оставил ей Касс. «Настольная книга актера», «Жизнь актера» с его заметками на полях. «Дневник Нижинского». И когда попыталась ответить Шинну, горло у нее перехватило.
Шинн раздраженно спросил:
— Я что, разбудил тебя, малыш? Роль няньки-психопатки! Ты получила главную женскую роль. Сам Уидмарк за тебя просил. Мы получили эту роль!
Одна из книг свалилась на пол. Остро заточенный карандаш тоже скатился на пол.
Норма Джин откашлялась. И хрипло прошептала в трубку:
— Х-хорошие новости.
— Хорошие? Просто потрясающие! — укоризненно заметил Шинн. — Ты не одна, с кем-то, да? Что-то не слышу в голосе особой радости, Норма Джин.
В квартире она была одна. В. не звонил вот уже несколько дней.
— Я рада. Просто счастлива. — Тут Норма Джин закашлялась.
Шинн, не обращая внимания на ее кашель, возбужденно продолжал тараторить. Можно подумать, он напрочь забыл о своем сердечном приступе. О своем унижении. Никому бы и в голову не пришло, что ему уже исполнилось пятьдесят два и что скоро он умрет. Наконец Норма Джин прокашлялась и выплюнула комок зеленоватой мокроты в салфетку. Похожая плотная слизь начала в последнее время образовываться в уголках ее глаз. На протяжении нескольких дней она забивала глазные пазухи, проникала, казалось, в мозговые извилины, налипала на зубы. Шинн же тем временем заметил с упреком:
— Что-то не похоже по голосу, чтобы ты была рада, Норма Джин. Хотелось бы, черт возьми, знать почему. Я тут на Студии задницу надрываю, хлопочу, устраиваю тебе встречу с Д., а ты, видите ли, «Угу, я рада…» — Шинн, как мог, пытался сымитировать прононс Нормы Джин, ее тоненький детский голосок. И тут же умолк, запыхавшись.
Норма Джин представила его на другом конце провода. Глаза сверкают, как драгоценные камни, широкие волосатые ноздри крупного носа гневно раздуваются, рот кривится в злобной ухмылке, а губы такие бесформенные, словно расплющенные. Никогда не смогла бы она поцеловать его в губы. Стоило ему приблизиться с намерением поцеловаться, как Норма Джин тут же отскакивала или отворачивалась с криком: Простите! Но я просто не могу! Я не смогу полюбить вас. Простите, не сердитесь.
— Слушай, эта твоя Нелл — просто блеск! Ладно, согласен, роль, мягко говоря, своеобразная. Да и финал не фонтан, но зато это первая твоя звездная роль. В серьезном фильме. Вот теперь «Мэрилин» действительно вышла на широкую дорогу. А ты еще во мне сомневалась! В своем старом и единственном друге, Исааке.
— О нет! Нет! — Норма Джин снова сплюнула в салфетку и быстро скомкала ее, стараясь не смотреть. — Что вы, мистер Шинн, я никогда в в-васне с-сомневалась.