Блондинка. Том I
Шрифт:
Всей своей душой.
Прослушивание
Любая актерская игра есть не что иное, как проявление агрессии перед лицом уничтожения.
Как же в конце концов все это произошло? Да очень просто, вот так.
Был некий кинорежиссер, обязанный мистеру Шинну. Как-то Шинн посоветовал ему поставить на чистокровную кобылку по кличке Вольная Пташка, которая должна была бежать на скачках в Каса-Гранде. И режиссер поставил на эту кобылку и выиграл (11 к 1). А деньги тайком позаимствовал у жены одного очень богатого продюсера и ушел со скачек, разбогатев на целых 16 500 долларов, что позволило рассчитаться с долгами. Не всеми долгами, конечно, ибо наш режиссер был неисправимым
А ведущий актер, собирающийся сниматься в следующем фильме этого режиссера, тоже был обязан мистеру И. Э. Шинну, даже еще больше. В 1947-м, вскоре после того как президент Гарри Трумэн подписал исторический административный указ за номером 9835, требующий от всех федеральных служащих клятв и заверений в лояльности (и этих «клятв в лояльности» стали требовать от своих работников даже представители частного бизнеса), актер был одним из первых, кто выразил свой протест. Он собирал по всему Голливуду подписи под петициями. Выступал с публичными заявлениями о том, что подобный указ есть не что иное, как нарушение всех конституционных прав и свобод. И прежде всего — свободы слова и свободы собраний. Не прошло и года, как он попал под расследование, и ему было предъявлено обвинение в подрывной деятельности — не кем иным, как наводящим страх на общество КРАДом (Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности).
Комитет этот занимался тем, что разоблачал коммунистов и «сочувствующих им» в голливудской киноиндустрии. Выяснилось, что актер участвовал в деловых переговорах с леворадикальными членами Гильдии киноактеров. Кроме того, с крупнейшими в 1945 году студиями разрабатывал вместе с Гильдией какую-то программу защиты материальных прав и здоровья, добивался лучших условий труда, более высокой минимальной зарплаты и дополнительных выплат за прокат фильмов. Гильдию киноактеров обвинили в том, что она стала прибежищем для коммунистов, сочувствующих им и всякого рода одураченных. Мало того, кто-то из тайных информаторов-добровольцев донес на актера в КРАД, обвинив в том, что тот на протяжении нескольких лет тесно сотрудничал с целым рядом известных членов американской компартии, в том числе со сценаристами Дальтоном Трамбо и Ринтом Ларднером-младшим, людьми, уже давно внесенными в черный список.
И вот, чтобы избежать повестки в КРАД и последующих допросов с пристрастием в Вашингтоне, округ Колумбия, результаты коих могли самым плачевным образом сказаться на карьере актера и привести к бойкотированию его фильмов Американским легионом, Католическим легионом по борьбе с нарушителями приличий и общественной морали и разными другими патриотическими организациями… Короче, чему тут удивляться, достаточно вспомнить судьбу некогда обожаемого всеми Чарли Чаплина, которого теперь объявили «красным», а заодно — и «предателем». Так вот, чтобы избежать всего этого, а также непременного внесения в черный список (не важно, что само наличие этого списка категорически отрицалось студийными средствами массовой информации), актер был приглашен на частную встречу с несколькими влиятельными калифорнийскими конгрессменами от республиканской партии. И встреча эта проходила в Бель-Эр, в доме одного голливудского адвоката, которого связал с актером не кто иной, как И. Э. Шинн, маленький хитрый агент.
Во время этой частной встречи (на деле то был роскошный обед, за которым подавали самые дорогие французские вина) конгрессмены в неформальной обстановке допросили нашего актера. И актер произвел на них весьма благоприятное впечатление — своей ненавязчивой чисто мужской искренностью и патриотическим пылом. К тому же выяснилось, что он был ветераном Второй мировой войны, храбрым и неподкупным джи-ай, сражавшимся в Германии в последние, самые горячие месяцы войны. И если даже и испытывал нечто вроде симпатии к русскому коммунизму или социализму, или чему-либо еще подобному, будьте любезны вспомнить
Актер объяснил, что никогда не являлся членом коммунистической партии, хотя и посетил несколько митингов, и что не сможет со всей уверенностью «назвать имена», которые так интересуют КРАД. Конгрессменам-республиканцам он понравился. Они поверили ему и доложили в КРАД, что подозрения с актера можно снять. Повестки явиться на расследование он так и не получил. И если в этом деле и фигурировали деньги, так только наличные, тайно переданные агентом актера адвокату со студии. Возможно, конгрессмены-республиканцы тоже получили свою долю. Но об этом актер, разумеется, ничего не знал. Или почти не знал. Знал только, что освобожден теперь от всех подозрений и что имя его навсегда вычеркнуто из черных списков КРАДа. И роль мистера И. Э. Шинна в этих, как и в других аналогичных переговорах, проводившихся в Голливуде в годы не признаваемых официально черных списков и «чисток», так и осталась тайной. Загадкой был и сам этот человек.
— Почему он это делал?.. Да может, просто у этого уродливого карлика было золотое сердце.
Итак, две ключевые фигуры в новом фильме «Метро-Голдвин-Майер» были втайне обязаны мистеру И. Э. Шинну. И каждый из этих мужчин мог знать о долге другого. И хитрый маленький агент с взрывным смехом и спокойными оценивающими глазками, с неизменной красной гвоздикой в петлице терпеливо ожидал своего часа, чтобы стребовать с них этот долг. Расчетливый, подобно профессиональному игроку, он точно знал, когда лучше позвонить режиссеру. А именно — накануне дня прослушивания на единственную роль в фильме, которая могла подойти его клиентке, «Мэрилин Монро». Шинн понимал, что на режиссера, этого голливудского «диссидента», может произвести должное впечатление тот факт, что Студия в свое время отказалась от услуг девушки.
Итак, Шинн позвонил и назвался, в ответ на что режиссер с добродушной иронией заметил:
— Небось опять о какой-нибудь девушке хлопочешь, верно?
И Шинн ответил с достоинством и довольно резко:
— Нет. Об актрисе. Весьма своеобычной и талантливой. Считаю, она идеально подходит на роль племянницы Луиса Калхерна.
Режиссер жалобно простонал в ответ:
— Все они особенные и своеобычные, когда мы их трахаем.
Шинн, раздраженно бросил в трубку:
— Это действительно замечательная девушка. Она могла бы стать звездой первой величины, если бы ей дали проявить себя. И лично я считаю, что роль Анджелы самая для нее подходящая. И ты скажешь то же самое, когда увидишь ее.
Режиссер иронично заметил:
— Прямо как Рита Хейуорт, да? Провинциалка с роскошными формами, чья игра не стоит и ломаного гроша? Девушка с упругими сиськами и выпяченной нижней губкой, и еще выпрямляла или завивала волосы электричеством, а сами волосы непременно рыжие или платиновые, и она твердо вознамерилась стать звездой.
На что Шинн ответил:
— Она станет звездой. И я предоставляю тебе возможность открыть ее.
Режиссер со вздохом ответил:
— О’кей, Исаак. Присылай ее. Только пусть предварительно уточнит время с моим ассистентом.
Режиссер не стал говорить Шинну о том, что уже присмотрел девушку на эту роль. Официально подтверждено это еще не было, с ее агентом он еще не говорил, но речь шла о кое-каких его обязательствах, правда, чисто сексуального плана. В любом случае девушка была красоткой с черными как смоль волосами и экзотическими чертами лица, что как нельзя более соответствовало образу героини, прописанному в сценарии. Режиссер мог, конечно, сказать Шинну, если бы Шинн спросил, что его клиентка совершенно не соответствует нужному типажу. И что он обязательно отплатит Шинну услугой за услугу, но только как-нибудь потом, в другой раз.