Блондинка
Шрифт:
– Ничего об этом не знал, - ответил я как мог серьезнее.
– Ну да. Она собиралась мне обо всем рассказать.
– Ладно, возвращайтесь туда. Вы не хотите ни крошки упустить, я полагаю?
– Нет, лейтенант, - горячо воскликнул он.
– Вы знаете, лейтенант, мне очень нравится работать с вами.
Кто, кроме вас, мог бы достать мне такую шикарную девочку? У меня внутри щемит, когда я думаю, что вы должны отсюда смотаться.
– Спасибо, - сказал я машинально и тут же спохватился:
– Что-что?
– Ну, так сказал капитан.
– Он посмотрел на меня
– Что именно сказал капитан?
– Он сказал, что если бы вы делали все, как надо, - извините за выражение, лейтенант, - то упомянутый Коте не был бы прихлопнут. И еще сказал, что, если бы вы сказали, куда идете, он бы велел наблюдать за домом той девчурки Стейнвей, и Фарго взяли бы как миленького.
– Возможно, капитан прав, - должен был согласиться я.
– Почему бы вам не попросить Тони станцевать для вас танец живота, смешанный с ча-ча-ча?
Его глаза заблестели.
– Идет! Я пошел, лейтенант.
– Если она на это способна, я бы на вашем месте потихоньку удрал, пока она не продемонстрировала, - добавил я.
Но Полник уже исчез. Я просмотрел последние вырезки.
Минуты через две я наконец напал на одну стоящую вещь. Статья о смерти Джеральдины Морган, девочки шестнадцати лет, у которой, возможно, было слабое сердце.
Заметка была опубликована за неделю до самоубийства Меннинга. Там не было никакого намека ни на Меннинга, ни на то, что она умерла в его доме. Это была одна колонка на пятой странице. Автор - вероятно, женщина - играла на сентиментальных струнах, и очень сильно. Она описывала надежды и стремления маленькой провинциалки, приехавшей в город Фабрикантов Иллюзий, чтобы найти там свой путь. И очень скоро Смерть оборвала ее мечты... Далее шли два отрывка из писем, которые она писала своей старшей сестре, где говорила, какой чудесной ей кажется жизнь в Голливуде. Письма были как раз такие, каких можно ожидать от шестнадцатилетней девочки, которую ничего не стоило поразить, - достаточно проехать по модным местам. Было упомянуто, что она провела уик-энд в Лагуна-Бич, но не уточнялось с кем.
Я дочитал статью и взял свой стакан. У меня сжало горло, когда я сделал глоток. Я понял, что это моя вина: надо было уточнить, что я хотел выпить. Полник принес мне чистого джина.
Я взял другую вырезку из того же номера газеты, что и статья о Джеральдине Морган. Это были два мутных фото, вырезанных из шестой страницы под рубрикой "События недели".
Заголовок: "Смерть оборвала мечты". Подпись под первой фотографией: "Молодая умершая, Джеральдина Морган, 16 лет. См, с. 5, пятую колонку". Подпись под второй фотографией: "Мэнди Морган, старшая сестра Джеральдины".
Я внимательно разглядывал второе клише. Чем больше я смотрел на это лицо, тем больше оно казалось мне знакомым. Я сложил обе вырезки и сунул в карман. Потом вернулся в гостиную.
Полник удобно устроился в кресле с громадным стаканом джина в одной руке и еще более громадной сигарой в другой. На лице его было написано блаженство.
Тони тихонько покачивалась перед ним на собственном фундаменте.
– Понимаете, - говорила она, чуть ворочая языком, - на этой набедренной
– Мне жаль, что я прерываю вас, - сказал я наполовину искренне.
Полник посмотрел на меня, поморгал и поспешно встал:
– Что прикажете, лейтенант?
– Я сейчас уеду, - сказал я, - вы оставайтесь здесь в засаде и ждите.
– Слушаюсь, лейтенант!
– ответил он с энтузиазмом.
– Вы сейчас едете в бюро шерифа?
– Не думаю.
– Но что же я скажу, если капитан позвонит?
– обеспокоенно спросил он.
– Скажите ему.., что, возможно, не приеду.
Я взглянул на аквариумы. Мне показалось, что что-то изменилось, когда я вернулся в гостиную. Теперь до меня дошло: тропические рыбки больше не плавали.
– Что случилось с рыбками?
– спросил я.
Тони громко закудахтала.
– Я их усыпила, - сказала она, указывая на пустую бутылку из-под джина.
– У меня из-за них болела голова, когда они плавали по кругу.
– Ее взгляд стал ледяным.
– Фарго взбесится, - добавила она зловеще.
Глава 10
В половине одиннадцатого я припарковался у "Старлайт-отеля". Я дошел до апартаментов Дженис Юргенс и постучал. Она открыла не сразу и, открыв, не выразила удовольствия при виде меня.
– Вы никогда не отвяжетесь?
– раздраженно вскричала она.
– Как нам от вас избавиться? Просить защиты у полиции?
– Вы скрытничали, - с упреком сказал я, - не правда ли... Мэнди?
Она плотнее запахнула халат, и ее глаза внезапно застыли.
– Я не знаю, о чем вы говорите, - сказала она.
– Разрешите войти, и я объясню, - ответил я.
Она посторонилась и пропустила меня в комнату.
Остановившись у письменного стола, она повернулась ко мне:
– Вы, должно быть, не в ударе, лейтенант. Вы меня больше не забавляете.
Я вынул из кармана газетные вырезки и показал ей фотографии. Она молча смотрела на них несколько секунд, потом медленно подняла голову.
– Мэнди Морган, Дженис Юргенс - имена разные, но не настолько.
Она подошла к окну и раскрыла его настежь, как будто ей не хватало воздуха. Она стояла неподвижно, спиной ко мне.
– Когда вы сменили имя?
– спросил я.
– Сразу после смерти вашей сестры?
– Не понимаю, что вы хотите сказать, - ответила она, задыхаясь.
– Даже на скверном газетном фото трехлетней давности я узнал в вас Мэнди Морган, - устало сказал я.
– Если вы предпочитаете молчать, я не против. Нетрудно найти в Луисвилле кого-нибудь, кто вас узнает.
Например, ваш отец.
– Он умер, - угрюмо объявила она.
– Он умер два года назад, попав под машину. Пьян был, конечно.
– Это уже лучше. Вы - Мэнди Морган.
– Да.
– Она отошла от окна и приблизилась к столу.
– Я Мэнди Морган.
– Зачем вы трудились менять имя?
– Мне все опротивело. Опротивело жить в Луисвилле, осточертело видеть вечно пьяного отца... Да еще Джеральдину убили! Я хотела начать все с нуля, не иметь ничего общего с прошлым, даже со своим именем. Я уехала в Нью-Йорк и стала Дженис Юргенс.