Блондинки не сдаются
Шрифт:
— Он полупустой и весь в твоем распоряжении.
Я открыла дверцу зеркального шкафа и разложила свои нехитрые пожитки, заняв одну полку. На вешалке висели костюмы и рубашки, все было новым и дорогим. Я полазила, рассматривая их, и вздохнула. Хорошо быть обеспеченным. Оглядела свой халат, он действительно был смешным. Закрыв дверь, переоделась в пижаму, поставила будильник, забралась под одеяло, обложившись тетрадками. Глаза закрывались сами по себе. Тряхнула головой, отгоняя сонливость, но день был нервным и насыщенном, что я махнула рукой на подготовку. Взбила
Он стоял в дверях в одних трусах и смотрел на меня.
— Рано спать ложишься?
— Устала, — натянув до горла одеяло, ответила я.
— У меня нога болит, — сказал он, медленно подходя к дивану, я судорожно приподнялась.
— Ты обещал не донимать! — воскликнула я.
— Когда? Не помню, — удивился Андрей. — Я тебе розы подарил, а ты мне ногу покалечила. Требую справедливости.
С этими словами он запрыгнул на диван и упал рядом со мной.
— Подвинься, — потребовал насмешливым тоном, — Такая маленькая, а все место заняла.
Я попыталась встать, но он схватил меня за руку и повалил обратно.
— Отпусти! — замолотила я кулаками. — Я буду спать одна!
— Не пойдет, тебе надо научиться не бояться мужчин, — сталь в его голосе была непреклонной. — Спорить бесполезно. Приставать не буду.
Я перестала сопротивляться, сжавшись в комок одеялом.
— Не боюсь, — обиженно протянула я, отползая на конец дивана, но он не дал, обхватил меня руками, уткнувшись в шею губами.
— Я тебе байку обещал вместо колыбельки. Из педагогического прошлого.
Ничего плохого не случится. Нахождение под одним одеялом это еще не секс, — усмехнулся он, водя носом по моим волосам.
— Отпусти, мне не уснуть! — отбросила я его руки. — Жарко!
— А как мне жарко, но я же терплю, — съехидничал Андрей. — Гаси свет и слушай.
Я послушно выключила ночник и затаила дыхание. Тепло его тела пьянило и будоражило воображение. Сильные руки обнимали так нежно, что я растаяла и решила расслабиться.
— После окончания вуза я стал помогать руководству писать докторскую, — начал он тихим голосом. — Он мне даже денег заплатил за помощь, а потом процесс так поставил, за гроши пришлось делать за него все работу. Мне, желтоперому выпускнику. Конечно, докторскую я не потянул. А деньги уже потратил. Поэтому пришел к нему обсудить вопрос. Сказал, все верну постепенно, но задачу взвалил на себя непосильную. Он мне ответил, деньги можешь оставить себе, и полез рубашку снимать. Я был с ним один в квартире. В итоге вмазал ему, а на следующий день меня уволили с кафедры.
Я повернулась к нему, изумленная.
— К тебе приставал руководитель? — не поверила я.
— Ну да, — он хмыкнул. — Я нравлюсь не только женщинам. К этому сложно привыкнуть. Я не сдался и отправился разговаривать с заведующей смежной кафедры, объяснил ситуацию, она меня пожалела и взяла к себе. Но козел не сдался. Он пользовался влиянием и начал распространять обо мне грязные слухи. Фингал, видимо, не смог переварить, — Андрей замолчал.
— И
— А дальше все было предсказуемо. Ко мне на занятия зачастили с проверками и замечаниями. Доставали до тех пор, пока я сам не написал заявление об увольнении. Так закончилась моя карьера преподавателя.
— Необычная история, — прокомментировала я, разглядывая его задумчивое лицо. — Жалеешь?
— Работа была интересной, в торговле много скучных операций, мозг редко включается. Купил там, продал тут, — он вздохнул. — Мне не хватает интеллектуальной активности.
— Зато ты в другой сфере эту активность развил, — хихикнула я. — Почему эта женщина изменяет мужу?
— Любовь прошла, завяли помидоры, — он снова прижался ко мне. — Я не спрашивал, да и не мое это дело. Все, спать.
— Отодвинься, — попросила я мягко. — Мне не уснуть.
— Привыкай, — он еще крепче обнял меня. — Будешь спорить, сниму с тебя пижаму.
Утром я проснулся без будильника: за окном слышался скрип трамваев и гудение мусороуборочной машины, заехавшей во двор. Посмотрел на часы — начало седьмого.
Маша отодвинулась от меня на край кровати и лежала, свернувшись калачиком. Ее лицо было безмятежным и расслабленным. Когда она не хмурилась, то была похожа на красавицу из волшебных сказок. Губы слегка приоткрыты, пушистые ресницы подрагивали во сне.
С невыразимой нежностью я впитывал каждую черточку этого чуда, понимая, что попался. Вирус, которым так давно не болел, проник в сердце и хозяйничал, не спрашивая разрешения у рассудка. Я осторожно придвинулся к ней, борясь с диким желанием, и вдохнул ее запах, чтобы помнить о нем весь день. Мои движения разбудили ее. Маша попыталась высвободиться, но я не дал.
— Куда? — спросил я со смехом. — Час можно еще посопеть.
— Боже мой! — с тихим отчаянием затрепыхалась она, стараясь отодвинуться. — С тобой это нереально!
Я плотнее прижался к ней, посмеиваясь.
— Ведь дал поспать, — заметил я. — Упреки несправедливы.
— Что это!? — воскликнула Маша, ощупывая рукой пространство между нами. — Господи!!!
— Это хвост, — я рассмеялся, — Утром он иногда отрастает. Природный атавизм. Сложно его камуфлировать, когда рядом лежит писаная красавица, а я должен вести себя как евнух.
— Отвратительно! Ты животное! — Маша стукнула меня локтем в грудь и выскочила из кровати.
— Не согласен, — возмутился я. — Животные ведут себя иначе. Могу продемонстрировать.
Я встал с кровати и направился к ней, улыбаясь.
— Не подходи, а то я за себя не ручаюсь! — взвизгнула художница, отступая в угол комнаты.
— Сама виновата, нечего обзываться, — ухмыльнулся я, и не давая ей опомниться, поднял и понес в ванную.
Маша дергала ногами и била меня кулаками по спине, грозясь так громко, что последние метры я преодолел бегом.
В ванной опустил ее на пол и перехватил руку, которой эта негодница решила снова ударить.
— Без драк, — предупредил я. — Ты в плену у разбойника. Так что подчиняйся.