Блондинки не сдаются
Шрифт:
— Господи! Ты еще думаешь! — воскликнула подруга. — Он в тебя влюбился, это точно!
— Почему ты так решила? — заволновалась я и даже вскочила со стула, начав мерить торопливыми шагами комнату по диагонали.
— Еще спрашиваешь! За пару часов возни на кухне месячная зарплата и вперед, товары для творчества за его счет, а потом он поможет продать картины. Расписку обещал написать, что будет пыль с тебя сдувать. Признался, что ты нравишься. Даю руку на отсечение, он втюрился.
— Ерунда, — с деланным безразличие ответила я. — Андрей
— Ты дура, — спокойно сказала Лена. — Без обид. Хватай парня и в загс. Не курит, не пьет, работает, жилье есть и ты ему симпатична.
— Он мне не нравится, — не обиделась я. — Чем-то отталкивает. Постоянно чувствую какой-то подвох и опасность. Не могу с ним расслабиться.
— У тебя синдром девственницы, — печаль подруги была искренней. — Перезрела ты, Маша, любой мужчина кажется злодеем и негодяем.
— Не согласна, — я расстроилась. — Он сказал, я не понравлюсь ни одному нормальному парню и веду себя неправильно.
— Я с ним согласна, — Лена рассмеялась. — Этот твой Андрей мне заочно нравится. Познакомь с ним, — предложила она серьезным голосом.
— Да пожалуйста! Он мне даром не нужен! И советы твои вредные тоже!
— Чего звонишь тогда ночью? — обиделась Лена и бросила трубку.
Не дочитав лекции, я легла в надежде заснуть. Но только закрывала глаза, перед глазами всплывало его смеющееся лицо и руки, поправляющие мои волосы. Промучившись час, я ворочалась на кровати, проклиная Андрея и свое невезение. Зачем продала ему картину? Купилась на деньги. И сейчас разрешаю себя подкупить, будто я вещь какая-то. Не бывать этому. С этой светлой мыслью к утру я забылась и чуть не проспала учебу.
— Маша, — потряс мне плечо отец. — Подымайся, я раз пять заходил. Опоздаешь.
— Сейчас, — прохрипела я сонным голосом. — Не спалось.
— Устаешь на работе? — он присел рядом с кроватью и нервно потер руки.
Отец был чем-то встревожен и обеспокоен. Я открыла в конце-концов глаза и уставилась на него.
— Что-то случилось? — заныло у меня под ложечкой от нехороших предчувствий.
— Банк на меня в суд хочет подать, — жалобно заныл он. — Серьезно они взялись за нас. Сегодня ходил разговаривать, часть долга погасил, но мы пару-тройку месяцев пропустили. Не хотят ничего слышать, ждать тоже. Тебе вроде за картину деньги какие-то дали, — он виновато отвел глаза. — Не потратила?
— Я принесу сегодня зарплату, — выпалила я, вскочив с кровати. — Забыла сказать, что устроилась в вечернюю смену в кафе, и сегодня обещали аванс. Отличное место, там хорошо платят! — с жаром добавила я, забыв про свои клятвы и намерения.
В дверях моей комнаты показалась мама, она выглядела потерянной и уставшей.
— Как же учиться будешь, доча? — она потерла повлажневшие глаза и с тоской посмотрела на меня.
— Работа через сутки, в кафе есть, где переночевать, поработаю месяц,
Родители чувствовали себя виноватыми и потащили меня кормить на кухню, словно я отправлялась на войну грудью защищать родину-мать. Мне было неловко, их повышенная заботливость угнетала. Поэтому я бросилась собирать вещи, покидав их как попало в чемодан, а свой этюдник я решила прихватить из студии к вечеру… Я набрала номер Андрея, но линия была занята. Пару раз между лекциями пыталась до него дозвониться, безрезультатно. подумала скинуть смс, но махнула рукой. Возьму такси и сама доберусь.
Я долго стояла перед его дверью, собираясь духом и в конце-концов нажала на кнопку звонка.
Он открыл дверь и улыбнулся. Я не узнала его, глаза скрывали большие черные очки. Рубашка была расстегнута, открывая широкую мужскую грудь. Я судорожно вздохнула и крепко сжала ручку чемодана.
— Привет, — он шагнул ко мне навстречу и быстро перехватил поклажу. — Чего не предупредила?
— Не дозвонилась, — с трудом ворочая губами, я переступила порог квартиры. Авчера клялась не возвращаться сюда больше.
В холле стояла женщина неописуемой красоты. Высокая, с идеальными формами, бронзовой кожей и ухоженным лицом. Изысканное и дорогое платье облегало ее фигуру. Запах светской жизни кружил вокруг нее приятным ароматом тонких духов. Я замерла и растерянно взглянула на Андрея.
— Знакомься, это Татьяна Викторовна, — бросил он, застегивая на ходу рубашку. — Мы как раз обсуждали твою работу. Картина ей очень понравилась. А это художница, о которой я рассказывал.
— Ты не сообщил, что мы будем не одни, — обиженно надула губы женщина и снисходительно посмотрела на меня. — Андрей подарил мне вашу картину. Занимательная работа, у вас есть способности, — она взглянула на этюдник. — Вы в квартире планировали рисовать?
— Да, — перехватил он вопрос, адресованный мне. — Я заказал свой портрет, и Маша любезно согласилась работать здесь. Сама знаешь, я занят целый день, бегать в студию времени нет.
— Какой порыв, — протянула Таня насмешливо, потом подошла и фамильярно что-то прошептала Андрею на ухо. Возможно мне показалось, но она запихивала ему в карман рубашки какую-то записку.
Я с трудом сдерживалась, чтобы не взвыть от отчаяния. Как же, влюбился он в меня! Но потом вспомнила разговор с отцом и сцепила зубы. Это просто работа.
— Картину сама не донесу, — обратилась к нему Таня. — Завтра я одна, приезжай в гости, — она многозначительно посмотрела на него.
— Обещать не буду, картину обязательно доставят, не переживай. — Андрей открыл дверь и проводил свою гостью, бережно придерживая ее за руку.
— Сукин сын! Бабник! — я накинулась на него с кулаками, позабыв об осторожности и сдержанности. — Зачем ты позвал меня сюда! У тебя красивых кухарок, видимо, немало. Как ты посмел без разрешения подарить этой кукле мою картину! К тому же я ее тебе не продавала!