Блуждающая во тьме
Шрифт:
Но Джин повела худенькими плечиками. Отняв ладонь от плеча, она посмотрела на меня взглядом, полным молчаливого страдания и покорности своей судьбе.
– Я не могу, Алекс. Пока я ему помогаю, Хлое защищена, но стоит мне отказаться, как он тут же отыграется на ней… а она такая уязвимая и хрупкая… Она этого не выдержит.
Хлое… Мистер Броуди знал, как добиться своего. Он использовал сестринскую привязанность Джин, чтобы получить себе помощницу, о которой при других обстоятельствах не мог и мечтать. Ведь в тренировках участвуют только лишенные такой силы, как у Джин, желтые.
– Твои родители об этом знают?
Долю секунды она помедлила, потом мотнула головой.
– Нет, им не нужно об этом знать. Знают совсем немногие. Пообещай мне, что никому ничего не расскажешь, – она вдруг протянула руку над столом и сжала мою ладонь. В ее глазах читалась немая мольба.
Я засомневалась. Внутри я испытывала смесь невыносимой жалости к Джин и жгучей ненависти к мистеру Броуди. Но что я могла поделать? Это был ее выбор. Джин стремилась защитить сестренку, и я не имела права вмешиваться.
– Хорошо, – нехотя промолвила я. Мне не хотелось этого обещать, но это был не мой секрет. Впрочем, эта мысль все равно не принесла мне душевного спокойствия, и я сомневалась в том, что смогу спокойно сидеть на уроке, пока мистер Броуди будет использовать Джин в своих садистских тренировках.
Дверь тихо отворилась – в комнату вернулась мисс Белл. В руках она держала новый синий свитер.
– Можешь переодеться в туалете, – она наклонилась и с жалостью провела по щеке Джин, там, где все еще виднелся засохший след от скатившейся слезы, а потом поцеловала ее в макушку. У меня защемило сердце.
Джин тихо поблагодарила ее и скрылась за дверью, чтобы сменить порванную и покрытую кровью одежду и умыться.
Пока она переодевалась, мисс Белл присела на подлокотник дивана. Сложив руки на коленях, она печально осмотрела нетронутый чай и пирожные, но не проронила ни слова. Мы сидели так, пока не вернулась Джин.
– Лучше будет, если ты пойдешь домой и отдохнешь. – Мисс Белл забрала у Джин из рук порванный свитер и отложила его так, чтобы мы больше не могли видеть покрытый бурыми пятнами рукав. Джин не стала возражать. Она стояла, прижав к себе сумку с вещами, и ждала, пока мисс Белл писала записку для ее родителей. Что в ней говорилось, я не знала.
– Пойдем, Алекс, мы тебя проводим.
Мисс Белл приобняла Джин за плечи и вывела нас обеих в коридор. Свернув к классу географии, мисс Белл попросила мою соседку подождать в стороне, а сама легонько постучалась и приоткрыла дверь.
– Простите, что помешала вам, мистер Скруп. – Я была уверена, что старик даже не заметил нашего с Джин отсутствия. Он прекратил нудное бормотание, которое называл лекцией, и непонимающе уставился на мисс Белл.
– Мне пришлось задержать Алекс, – продолжила учительница, подманивая меня пальцем и бросая в сторону мистера Скрупа очаровательную, извиняющуюся улыбку. Я отметила, что ее глаза при этом не улыбались. – Простите, это все по моей вине. – Она легонько подтолкнула меня в класс и приветливо улыбнулась ученикам. Я вспомнила, что не успела попрощаться с Джин, но она уже незаметно прикрыла за мной дверь.
Учитель все еще стоял с разинутым ртом, словно соображал, что от него требуется и почему его вдруг прервали. Затем дрожащими руками напялил очки и уставился на меня. У меня возникло чувство, что он меня не узнает. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит.
– Ах, да, новенькая, – пробурчал он. И это после почти полного учебного года! – Садитесь, мисс… – приставив трясущийся палец к лежащему на его столе списку и медленно заскользил по нему, бормоча имена учеников, пока не уперся в самый конец. – Леран.
В другой день меня бы это позабавило, но сейчас мне было не до смеха. Я прошла за свою пустую парту и села. Лучше бы меня тоже отпустили домой, но просить мисс Белл об еще одной записке рядом с Джин было бы кощунством. Мистер Скруп снова завел свое монотонное бормотание, и поглядывающие в мою сторону ученики принялись записывать лекцию в тетрадки. Сбоку я уловила взгляд Уилла, но не повернулась. Он вздохнул и тоже уткнулся в свои записи.
На математике я сдала злополучную тетрадку вышколенному, одетому с иголочки мистеру Ротланду. Ее вид поверх остальных тетрадок напомнил мне о Джин, ведь если бы я за ней не вернулась, то, возможно, так и не узнала бы ее секрет. При мысли о ней я снова почувствовала себя отвратительно и горько пожалела о своем обещании.
– Все в порядке? – спросила меня Лин. Должно быть я снова задумалась, прокручивая в голове то, что высказала бы мистеру Броуди в его отвратительное, отталкивающее лицо.
– Нет, Лин, не совсем, – хмуро ответила я. – Расскажи мне, что ты знаешь о нашем учителе физики.
Казалось, она ни на шутку испугалась.
– Почти ничего, – пролепетала она в ответ.
– Совсем ничего, Лин? – я выжидательно посмотрела на нее.
Она захлопала ресницами.
– Нуу… он учитель и ведет физику уже очень давно. Он преподавал еще, когда моя сестра пошла в первый класс, – она наморщила лобик, стараясь сообразить, что еще она могла знать.
– А какие-нибудь его привычки? Что-нибудь необычное? Например, что за фляжку он вечно с собой таскает? – подсказала я.
Лин почувствовала себя неуютно, но я не отступала:
– Ты что-то об этом знаешь? Не бойся, – подбодрила я ее. – Клянусь, что никому ничего не скажу.
– Один раз я подслушала разговор моей сестры с ее подругой, – Лин ужасно смутилась, словно ее уличили в чем-то нехорошем. Но я заверила ее, что все в порядке, и она продолжила: – Они говорили про какое-то зелье, которое готовит для него миссис Джеймс. От его странных приступов, – она еще больше понизила голос. – Подруга моей сестры сказала, что без него он становится совсем страшным и… буйным. А однажды давно он даже пропал на целый месяц. В школе заявили, что он уехал по срочным делам, но ходили слухи, что его пришлось положить в больницу. Необычную больницу, – щеки Лин пылали, – для… особых случаев.
Я мрачно кивнула. То, что у мистера Броуди, было не все в порядке с головой, мне стало понятно уже давно. Вообще-то я считала, что в ту же больницу надо отправить и директора с миссис Джеймс.
– Но когда он пьет свое лекарство, то это его вроде как… успокаивает, и он снова приходит в себя. Только девочки в нашем классе все равно боятся оставаться с ним наедине, – робея произнесла она, вновь заливаясь румянцем. – А он так и норовит как-нибудь погладить или провести по волосам и злится, если его сторонятся. Он такой противный!