Блуждающая во тьме
Шрифт:
– Какое место они заняли? – увела я разговор в другое русло, хотя уже знала ответ, благодаря подслушанному разговору Николь и ее дружков. Мне просто не хотелось, чтобы Уилл что-то подметил.
– Второе, – ничего не подозревая, отозвался он. – Четвертым у них был Морис Карлайл, – он кивнул на смазливого качка в красной форме, которого я часто видела в компании Эрика и Дилана и который принимал активное участие во всех издевательствах, которые эти двое затевали на большой перемене. То, что он был таким же идиотом, я уже не сомневалась. Подходящая компашка, ничего не скажешь.
– А Майк? – я принялась ковырять вилкой в тарелке и спрятала глаза от Уилла.
– Твой кузен?
Я кивнула, очень стараясь придать своему лицу безразличное выражение.
– Как и Джейк, он немного старше своих одноклассников. Ему исполнилось пятнадцать за несколько недель до его первого соревнования, поэтому он участвовал уже дважды. В позапрошлом году – с огромным успехом, тогда говорили, что он подает надежды не хуже самого Джейка. А на прошлом соревновании что-то случилось… – Уилл опустил глаза. – Его группа заняла предпоследнее место, хотя все пророчили им второе или максимум третье. Никто толком не знает, что там произошло, но я слышал, – он понизил голос, – что в этом году его снимут с участия в соревновании, так что его кандидатуру даже не буду рассматривать. Но это мало что меняет: у других шансов только прибавится. – Забывшись, Уилл с силой вонзил вилку в стэйк, что она зашаталась из стороны в сторону.
Вот как… Я кинула взгляд в сторону Майка, который был почти единственным, кто не принимал участия в обсуждении и не стремился попасть в окружение Джейка. Он сидел немного поодаль вместе с незадачливым Стивом Расселем и о чем-то с ним переговаривался. В какой-то момент он поднял голову и посмотрел в нашу сторону.
Я поспешно отвела глаза.
– Кстати твоя кузина… Николь Бэкингем тоже принимала участие в прошлом году. Это было ее первое соревнование, однако все удивились, что ее имя в списках. Она, – Уилл замялся, – как бы сказать… не из самых способных.
– Да ну! – фыркнула я, с презрением глядя, как Николь увивается рядом с Камиллой. – А что с нами? Как происходит у нас?
– Миссис Джеймс составляет окончательный список, – Уилл нахмурился. – Когда он составлен и заверен ее подписью, то пиши пропало.
– И не было такого, чтобы кто-то когда-то хотел в последний момент участвовать? Ну… подменить кого-то? Может, брата или сестру?
– Я не припомню… – Уилл слишком старательно разломал вилкой пирог. – Но миссис Джеймс все равно бы отказалась. Она терпеть не может что-то менять в своих списках. Тем более, когда дело касается нас. Мы для нее не больше, чем простая формальность. К тому же, для нас участие в соревновании означает наказание за какую-нибудь провинность или низкие оценки. Поэтому она никогда никого не меняет. Она говорит… что мы должны сами нести свое наказание, раз уж сами его заслужили.
Затем он принялся перечислять остальных красных, у кого, по его мнению, был высокий шанс попасть на соревнование. Но я слушала его вполуха. Меня занимало то, почему Майка хотят отстранить от участия. Но Уилл больше не знал подробностей на эту тему, и я решила расспросить Лин после уроков.
– Лин, ты уже участвовала в соревновании? – спросила я, когда мы встретились после школы.
– Нет, мне исполнилось пятнадцать только в сентябре, – ровным голосом ответила она. Если эта тема и была ей неприятна, то она ни разу мне этого не показала.
– Но ты что-нибудь о нем знаешь?
Лин вздохнула. В ее глазах мелькнула горечь, но она тут же снова улыбнулась.
– Нам не разрешают смотреть, смотрит соревнование только Совет, учителя и те, кто носят красную форму. Но моя сестра участвовала в прошлом году. Точнее, ее выбрали.
– Ой, Лин, мне очень жаль, – я сочувствующе положила руку ей на плечо. Лин вздохнула и улыбнулась, показывая, что все в порядке.
– Ей повезло, ее поймали относительно быстро, – с тенью печали в голосе произнесла она. – Но она рассказывала мне, что там происходит, – поежившись, она снова улыбнулась, словно не хотела меня этим огорчить.
– Ты можешь мне рассказать?
Она на секунду задумалась, а потом растерянно кивнула.
– Что ты хочешь знать?
– Все.
Мы прошли несколько шагов прежде, чем она заговорила. Я ее не торопила, понимая, как ей неприятно об этом говорить, но она делает это ради меня.
– Когда всех выпускают, – она махнула рукой в сторону возвышающихся на севере неприступных скал. Самой крепости отсюда не было видно, но я невольно почувствовала холодок, когда Лин это произнесла, – то дают час на то, чтобы спрятаться. Затем начинается охота. Она длится трое суток, пока с рассветом третьего дня не прозвучит рог. С помощью своих хищников охотники преследуют добычу. – Глаза Лин округлились от страха. Должно быть, она представила себе это зрелище. – Кого ловят усиленно сторожат, чтобы другие не напали и не забрали добычу себе. В это время лучше делать все, что говорит поймавший тебя охотник, потому как остальные будут пытаться отбить тебя себе, и пока животные будут драться между собой, ты можешь пострадать, – с самым серьезным видом произнесла она. – Так говорят старшие. Ни в коем случае не нужно пытаться снова убежать.
– Значит, красные дерутся между собой?
– Да, с помощью своих животных, – поправила она. – У кого животное сильнее, и кто лучше его контролирует, тот побеждает и забирает себе пойманных. Но и его группа должна быть начеку, потому что остальные будут искать способ захватить чужих пленников, чтобы получить очки и выиграть соревнование. Хуже всего приходится тем, кто прячется дольше всего, – продолжала она. – Поэтому старшие говорят, что лучше сдаться в первый же день, тогда охотник и его группа за тебя в ответе, и им придется охранять тебя от остальных.
– Почему хуже?
Лин посмотрела на снег перед собой.
– У тебя нет ни еды, ни воды, только если ты найдешь что-то сама. Сестра говорит, что там ничего нет, и тем, кто прячется, приходится туго. Даже несмотря на страх перед охотниками и их хищниками, мало кто выдерживает в развалинах дольше одного дня… У охотников всего навалом, и они обязаны делиться со своими пленниками, – произнесла Лин, смотря куда-то в сторону. – Но самое главное, пока ты на свободе, с тобой могут сделать что угодно. Никто не будет тебя жалеть, их главная цель – поймать тебя любой ценой. Несколько лет назад одна старшеклассница, – она понизила голос и задрожала от страха, – даже сошла с ума, потому что два охотника пытались одновременно завладеть ее разумом и заставить идти в свою сторону. В итоге она не соображала, что делает, и сбросилась с обрыва, прежде чем ее успели словить. В итоге, ее охотник упустил три своих очка и потом все соревнование был в таком бешенстве, что остальной его «добыче» пришлось о-о-очень несладко.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что им за это ничего не было?! – с ужасом воскликнула я. Лишь сейчас до меня в полной мере начал доходить смысл «ужасных вещей», о которых твердил мне Уилл.
Лин печально покачала головой.
– Это был несчастный случай. Такое иногда случается. Но когда ты в их руках, они должны охранять тебя от остальных, чтобы получить очки, – снова повторила она. – Если другие охотники и нападут, то только на тех, кто тебя охраняет. Так все же безопаснее, поэтому почти все жертвы сами сдаются выбравшим их охотникам, – она сделала попытку улыбнуться, но вышло довольно криво. – Никому другому нельзя, потому что для них это вопрос чести: если жертву ловит другой охотник, тот, кто ее выбрал, должен ее отбить. И потом ей очень сильно за это не поздоровиться.