Блюз черной вдовы
Шрифт:
Южное побережье острова Кипр. 1200 год до н. э.
Опыт существа пополнялся. К озеру стали приходить люди. Они считали существо богом и приходили просить разные вещи. Существо играло с ними, и одновременно впитывало их память. Если просьбы были понятны существу, оно иногда даже исполняло их. Это укрепляло веру людей в его божественную суть, и они приходили вновь и приводили с собой других людей. Существо иногда думало — а может, люди правы, и оно — бог? Этот ответ не устраивал существо. Во-первых, оно уже встречало настоящих богов и знало, что не похоже на них. Во-вторых, такой ответ ничего не объяснял. А вопрос "Кто я?" продолжал досаждать существу, словно назойливый комар, вьющийся над ухом. Существо почерпнуло этот образ у одного из людей, с которыми играло, и, хотя не очень понимало его суть, часто использовало. Оно уже много знало о людях, и иногда — вселившись в кого-нибудь из них — приходило в город и бродило по нему, изучая жизнь этих забавных существ. Это было интересно, но не помогало ответить на главный вопрос. Люди не знали, кто оно. На самом деле, они не знали даже кто они сами.
А еще существо познало одиночество.
Раньше оно не задумывалось об этом. Оно просто существовало и даже не понимало, что это значит — быть одиноким. Но постепенно существо заразилось от людей странными мыслями. Наверное, это было действительно что-то вроде болезни, потому что причиняло людям страдание. Существо изучило мысли людей, познало суть одиночества и… оно стало причинять страдание существу.
Глава четвертая
Сначала Бог создал мужчину. Потом создал женщину. Потом Богу стало жалко мужчину, и он дал ему табак.
Марк Твен
В моей повседневной деятельности частного детектива, мне частенько хочется сбежать. Я слишком умный, что бы быть героем. Большая часть моих теневых противников сильнее и быстрее меня, зачастую обладает клыками и когтями, а многие еще и колдовать умеют. Но обычно когда такая мысль у меня появляется, я либо тут же ей следую и убегаю, либо говорю себе: "Плевать, выкрутимся!", и больше о бегстве не помышляю.
Но сегодня позывы к немедленному бегству посещали меня уже несколько раз.
Впервые — когда я нашел указанный Аленой дом, поднялся на третий этаж и увидел дверь с нужным мне номером. Дверь была розовой! Я тупо смотрел на тисненую кожу цвета снов молочного поросенка и думал, что самым умным в такой ситуации будет развернуться и тихо уйти. И срочно поменять номер телефона.
Остановила меня мысль о том, что Хайша права и бедной девушке никто кроме меня не поможет. Любой благородный рыцарь на белом коне сбежит, едва увидит эту дверь. А если сам не сбежит, верный конь благоразумно унесет его прочь. Но я не благородный рыцарь и коня у меня нет. Не стану потакать предрассудкам! В конце концов, человек имеет право любить розовый цвет!
Надавив на кнопку дверного звонка и выслушав вступление к "Щелкунчику", фальшиво исполненное на колокольчиках, я окончательно уверился, что мне не нравиться это дело. Но отступать было поздно — дверь открылась, и я увидел Алену.
"Все не так уж и плохо, — попыталась утешить меня Хайша. — В конце концов, а чего ты ждал?"
И ведь не поспоришь. После вчерашнего разговора по телефону, мое воображение нарисовало именно такой образ будущей клиентки. Но тогда я счел его слишком карикатурным и даже отругал себя за подверженность стереотипам. И вот один из таких стереотипов стоял передо мной во всей своей пугающей красоте. Алена действительно выглядела ожившей куклой Барби. Уставившись на меня широко распахнутыми голубыми глазами, она вздернула брови, от чего на гладком лобике не появилось ни единой морщинки, и округлила пухлые губки.
— О! Вы, наверное, Виктор Фокс?
— К сожалению, да, — ответил я. И, увидев паническое непонимание на лице Алены, поспешил добавить: — В смысле, я — это он. Ну, то есть, Виктор Фокс — это я.
Сохраняя слегка недоверчивое выражение на лице, Алена все-таки пригласила меня войти. За кремово-белым коридором открывалась гостиная, также выдержанная в белых тонах. Впечатление было бы как от операционной, если бы стены не закрывали почти сплошным щитом вполне симпатичные картины. Настоящих шедевров среди них не было, но присутствовали неплохие светлые натюрморты и морские акварели. Мебель тоже была подобрана гармонично. Центр комнаты занимал белый рояль. Вдоль стен стояли изящные стулья с изогнутыми золочеными ножками и овальными спинками, обитыми белым атласом с тонким зеленым узором. Имелся так же круглый столик на массивном основании — тоже белый с золотом. Я вопросительно посмотрел на Алену. Она подтвердила — артефакт лежал именно здесь. Ей показалось, что рука из слоновой кости будет хорошо гармонировать с вазой, в которой стояли живые ирисы.
Наверное, она и впрямь неплохо гармонировала… пока не пропала.
— Могу я осмотреть другие комнаты?
Не сочтите меня шовинистом, но мне вдруг пришло в голову, что артефакт может спокойно лежать где-нибудь на шкафу или под кроватью.
— Конечно-конечно, — истово закивала хозяйка. — Вот, проходите сюда.
Из гостиной вел еще один коридор, заканчивавшийся кухней. В коридор выходило четыре двери. Маг жил не бедно, но и не шиковал. Особенно, если сравнивать с тем же Аманием. Значит, скорее всего, не особо могущественный и, уж точно не член Совета — тех положение обязывает иметь хоромы. А жене, скорее всего, просто наврал, что бы веса в ее глазах себе придать.
— Это моя комнатка, — сообщила Алена, открывая первую из дверей. — Правда, миленько?!
Мне вновь захотелось убежать, но внешне я ничем не выказал охватившую меня панику. Недавно мне довелось вести одно дело, в ходе которого я попал точь-в-точь в такую же комнату. Тот же розовый шелк, атлас, кружева и цветочки повсюду. Правда, обитательнице той комнаты было десять лет…
— Да… весьма стильно! — выдавил я из себя.
Случайно потерять артефакт в этой комнате было решительно негде. Здесь царил идеальный порядок и чистота. Тем не менее, я постарался изобразить опытного сыщика за работой — надо же оправдывать ожидания клиентки! Внимательно осмотрел шкафчики и пуфики, заглянул за трельяж, постоял перед книжным шкафом, разглядывая корешки. Книг у Алены, кстати, оказалось на удивление много. И это были не любовные романы, как я ожидал и даже не классическая проза. Я вытащил слегка выбивавшийся из ровной шеренги томик в строгом черном переплете и раскрыл на титульной странице. "Введение в основы начертательной магии. Издание четыреста пятнадцатое, исправленное и дополненное".
— О… — Алена всплеснула руками и засмеялась. — Муж не оставляет попыток обучить меня этой его магии! Такая скука!
Она потянула у меня из рук книгу, и из нее вывалился прямоугольный кусок картона. Мы одновременно нагнулись за ним, едва не стукнувшись лбами как в какой-нибудь романтической комедии. Я даже почувствовал тепло ее кожи и тонкий аромат духов. От нее очень хорошо пахло! И глаза у нее были вовсе не как у куклы. Как только подобная глупость могла прийти мне в голову?!
Я совершенно нелепым образом почувствовал смущение и опустил взгляд на картонку в своей руке. Это была фотография, похоже, сделанная не очень давно — лет пять-шесть назад, если судить по одежде людей, запечатленных на ней. Алена — совсем юная и абсолютно не похожая на Барби. Ее обнимал за плечи какой-то парень, вряд ли сильно старше.
— Это ваш муж? — удивился я. Мне представлялось, что маг, тем более — маг из Совета — будет выглядеть солиднее. И по тому, как покраснела Алена, понял, что сказал что-то не то.