Боцман Штормтрап
Шрифт:
И так интересно мне стало, как это можно в кругосветное плавание без своего судна отправиться, что я решил все стерпеть, но о путешествии Штромтрапа послушать. Да он и сам, судя по всему, ждал от меня такой просьбы — об этом говорил весь его вид. Он сидел ко мне спиной, надувшись, и соскребывал сладкие подтеки с банки клубничного варенья так, как, только, если очень сильно хотеть чего-нибудь рассказать, делают.
— Ой, расскажите, пожалуйста, — попросил я боцмана. — Я очень хочу стать моряком. Даже тельняшку у дяди просил с Дальнего Востока привезти.
— Тельняшку, молодой человек, любой валенок одеть может. Но моряком или матросом от этого не станет. Для этого еще кое-что требуется: смелость, находчивость и, — он многозначительно поднял палец, — упорство. А этого у валенок не имеется. Научно установленный факт. Вот кабы я не сочетал все эти три качества, разве стал бы уважаемым моряком с таким всемирно известным именем? Правда, и среди адмиралов валенки встречаются, но, к счастью, редко, и узнать их легко. В деле. Валенки, видите ли, на воде плохо держаться. Тонут. Потому что к этой стихии не приспособлены совсем. И вот, однажды, попался мне такой вот валенок, вроде вас. В морском деле ни в зуб ногой. Ну, это еще ладно, и на суше не совсем пропащие встречаются. Но этот парень был всем валенкам валенок. Прямо скажем. Без обиняков. Видите ли, к тому моменту я уже не раз и не два, а гораздо больше кругосветок за плечами имел. Три. Все в своем роде первые. Так что, хоть и давно это было, но запас и опыт имелся солидный. Не так, как сейчас, конечно, но все-таки. Года, как-никак, обязывают. Да-с. В вашем возрасте это, конечно, понять сложно. А я, надо сказать, исключением был всегда и уже в довольно юном возрасте бороздил суровые холодные моря и нюхал соленый морской ветер. Да, батенька, все на свой шкуре испытал. Везде поплавал. Вот многие спрашивают, интересуются, как один человек столько успел? А вот так! И восьминог, коли захочет, корабли водить начнет, только ему качества свои развить нужно. Хотя и для этого задатки нужны. А вот в этом-то и сложность. Собственно, с этого-то все и началось. Ко мне, знаете, молодой человек, и раньше частенько обращались. Не так как сейчас, нет. Но поток тоже был солидный. Кто за советом, кто за помощью. Даже книгу просили написать, в наставление потомкам, так сказать. Да не люблю я этого, между нами. Скромность не позволяет. Ну вот, и приводят ко мне, как-то, одного валенка убитые горем родственники и говорят, что пропащий ребенок, безынициативный донельзя, при полном отсутствии задатков к чему-либо. Ну, такого, чтобы совсем-то уж пропащий, не бывает. У всякого свои задатки есть, только у кого на поверхности или сами как цветочки вылезают, а у кого и докапываться приходится. Вот и докапываются разными подручными инструментами, кто ремнем, кто еще чем похлеще. Да таланты-то и ломают. А это, молодой человек, не дело. Запомните. Пригодится. Будете у себя взращивать задатки, обязательно пригодится. А у меня, без хвастовства скажу, на корабле любой пень зацветает. Ведь к человеку с пониманием надо, с обходительностью. Вот почистит он денек «ласточку», сразу в себе способности почувствует и начнет прорастать на благо человечеству. Ну, в этом роде я и родственником его сказал: дескать, случай не безнадежный. И медицина, как говорится, не бессильна. Вылечим, поставим на ноги и научим использовать свои таланты в мирных целях. Успокоил, в общем, родственников и по домам отправил. Перевоспитуемому в таком случае лучше от всего, что с прежним окружением связано, оторваться. И о том, что он дуб, каких мало, забыть.
Зачем человеку зря нервы портить? Они ему для роста пригодятся. Для светлого нашего с вами общего будущего. Паренек — ничего на вид. Имя только странное какое-то — Балласт. Ну да это ерунда как раз. Не имя красит человека, а совсем наоборот. Вот знаете, как Колумб переводится? Не знаете. А между тем, смысл на виду, только его мало кто замечает. Это — «клумба», между тем. На испанском-то. Просто язык заграничный, вот нам и кажется, что в таких звуках нечто благородное, высокое.
Клумба — клумбой, а Америку открыл. Так что имя не важно. Конечно, неплохо с рождения называться как-нибудь звучно. Ну, хоть Штормтрап, например. Какая игра слов! А образы какие перед вами встают! Разбушевавшаяся стихия, волны. Качающаяся спасительная лестница, принимающая на борт потерпевших бедствие в ходе кораблекрушения… Да-с! Или Адмирал Крузенштерн! А что? Тоже неплохо. А этот — Балласт… Ну и ладно. Стоит, глазами хлопает. Ждет, чего я с ним делать буду. Когда пороть, то есть. Совсем запугали беднягу. Вот, думаю: «Мы тебя родного и вылечим». Было одно средство. Я, знаете, давно убедился, лучшее лекарство — это кругосветное плавание. Я, собственно, ходил в кругосветку три раза. Все — по случаям нездоровья. Один раз, ангина, второй — бронхит, а
третий, извините, — несварение желудка. И такой порок был. Но, знаете, после кругосветного плавания, как рукой… Оно и понятно. При огибании земного шара человек мобилизуется: где рифы пройти, где на мель не сесть. Все приходится делать самому. И на мелочи, вроде кашля, внимания не обращаешь. Что кашель!.. Там все стараешься от цинги да малярии уберечься, так что кашель уже вроде удовольствия кажется. Вот так-то.
Ну и решил я парнишку этого с собой взять, тем более, что обо мне что-то долго в газетах не писали. Я за славой особенно не гонюсь. Врожденная скромность. Но забывать-то уважаемых людей тоже нехорошо. Вот и решил я о себе напомнить. Да так напомнил, что многие до сих пор в себя прийти не могут. Компрессы ставят да к грелкам жмутся. У меня тогда как раз и почки что-то пошаливать начали. В общем, самое подходящее время подошло для спортивного кругосветного путешествия. Правда, у меня тогда корабля своего не было. Вы, молодой человек, может, удивитесь такому факту? Такой уважаемый моряк и без корабля? А зря. С кораблем любой тюфяк плавать может. Да и не интересно это. Что моряку нужно? Море! Это и из названия понятно. Хотя«…як» там тоже фигурирует, но к нашему разговору это сейчас не относится. А кораблей в мире столько, что и так уже в море не протолкнуться. Вот приходите, вы батенька, в любой порт, на любую пристань. Что вы видите? Корабли. А порт без кораблей вы где-нибудь видели? Нет? То-то и оно. Можно, конечно, ледокол взять под свое руководство. Но больно хлопотно, да и коли он в Панамский канал не войдет, что делать? Обратно поворачивать? Или Аргентину с торца обходить. А это, почитай, тысяч десять миль вбок. Ну, приказал я пока Балласту у меня располагаться на ночь и морально готовиться к перевоспитанию. А сам начал расчеты делать, как нам получше с корабля на корабль перебираться. На одном корабле любой тюфяк сплавает, это как одному в футбол играть. Как в ворота ни бей — все гол получается. Какой интерес? А футбол — игра командная, здесь все пасы должны быть твердо рассчитаны, чтобы в конце каждого мяч в сетке ворот оказался. Вот и с пересадками так. В общем, набегался я в это вечер, в порту, у знакомой чайки, расписание движения кораблей достал — обоих полушарий на ближайший месяц. Продуктами запасся. Там ведь не на всяком корабле угощать будут. Нам и на баржах плыть придется. А то как же? Мы легких путей не ищем.
Упаковался. Кое-какие инструменты взял — для определения местоположения на поверхности земного шара. Можно, конечно, было и не ложиться. Но я все-таки под утро ненадолго забылся тревожным сном. Ведь у нас на флоте как говорят: «Есть свободная минутка — спи, на вахте пригодится». Да-с.
Глава вторая,
в которой боцман Штормтрап рассуждает о подсчете времени,
а помощник Балласт устаивает панику в порту
А утром я просыпаюсь, понимаете, от странного звука. Вроде будильник звонит. Семь раз, как положено. Но звонит только как-то странно, всхрипами какими-то. Ну, встал я, глаза протер, посмотрел на часы — без пяти восемь. Не будильник значит. Начал искать. Поверите ли, молодой человек, с ног сбился, однако не могу найти источник таких странных звуков, никак. Полчаса проискал, а ровно через полчаса слышу такой мощный одиночный всхрап, за спиной. Поворачиваюсь. А там Балласт на кровати лежит. Тут я все и сообразил. Удивился, но сообразил. Оказывается, у моего новоприобретенного помощника внутренние часы очень хорошо развиты. Вы не слышали, молодой человек, про внутренние часы? Напрасно!
Полезная, между тем штука. Это совсем не значит, что у вас ходики или секундомер в области печени или селезенки. Нет. Вот, положим, растения. Кактус, положим. Стоит у вас на подоконнике не тикает, не кукует, однако каждой осенью, как по часам цветет. Правда, про кактус сложно сказать, что цветет, на вид-то: щетка-щеткой, но не об этом речь. Цветет же иногда. И каждый год. Хотя стоит в квартире. Вы, извините, в квартире живете? А-то знаете, некоторые предпочитают в чумах или вигвамах. Так вот, в квартирах — какая осень? Круглый год двадцать пять градусов и дождь ровно по стакану в неделю под корешок. То есть никаких внешних сигналов кактусу цвести не поступает. Какие там сигналы! За окном слякоть, минусовая температура. Тут не всякий цветами покрываться начнет, знаете ли. А дело в том, что он с другого полушария, с южного, где в этот момент самая настоящая весна стоит. Вот кактусу его внутренние часы цвести и подсказывают. Хотя, если б он умнее был, он бы круглый год цвел. В квартире же. Ну, да ладно, его дело.
И вот такой же будильник, оказывается, в Балласте был! Только он не цвел, а время суток выхрапывал. Да еще и каждые полчаса отмечал, как куранты. Штука полезная, конечно, на первый взгляд, но коль призадумаешься — не очень. Посудите сами, молодой человек. Я из-за него уснуть не могу. Поэтому без надобности, когда вставать. Коль я и не ложился! А помощник спит, и часов не слышит. Так что они ему вроде тоже, как акуле — лапы. Ну, думаю, ладно, мы эту способность позже употребим. Ведь на флоте как говорят: «Ненужных вещей нет, надобно только знать, как их в дело пустить».
Вот лежит у вас, положим, бревно. Лежит и лежит, только мешает — все ходят, спотыкаются. Можно, конечно, и выбросить. А окажешься за бортом, только про него вспоминать и будешь. Вот так-то.
Разбудил я Балласта, он сидит, глазами хлопает, забыл уже все к каракатице, что ему в поход с сегодняшнего дня. Ждет, когда родственники придут и «воспитывать» начнут. Ну, за едой я ему коротенько объяснил, чтобы он выбросил из головы, к барракуде, своих дядек и тетек. И что теперь я у него и за бабушку, так сказать, и за дедушку. Нет, нянчиться я с ним не собирался. Но теплое отношение к человеку необходимо. Вот нашли вы, к примеру, молодой человек, растеньице чахлое, елочку, там, или помидор. Пересадили в теплицу, окучили, удобрили, оно вам и распустилось. Да и помидоры дало. Удобрение, ведь, тоже от слова «добро». Нет, помидоров я от Балласта не ждал. Какие там помидоры! Главное, чтобы он в себя поверил. А здесь, батенька, помидоры не помогут. Да-с.
Ну, позавтракали плотно. Я портфель свой боцманский взял, а помощнику рюкзак одел. Для его же пользы. Рюкзак-то, он плечи назад оттягивает, сутулиться не дает, осанку выправляет. А для веры в себя осанка не последнее дело. Вот, Адмирал Крузенштерн, например. Даже будь он в самом скверном настроении и потере веры в себя… Стоило ему глянуть на свой волевой профиль в зеркало, на свои гранитный очертания. Сразу в себе уверенней становился. Да и вы, молодой человек, как чувствуете, что веры в себя не хватает, рюкзак на плечи и вперед… Верное средство. Хотя, мне-то оно ни к чему, я-то и без рюкзака человек, прямо скажем, не безвольный. Я и портфель могу поносить, ничего со мной не сделается. М-да. Итак, приходим в порт. Смотрю по графику: как раз судно «Глубокий вдох» должно отправляться. Скотовоз.
Удивило, меня, признаться, подобное название. Ну, да это мелочи. По мне хоть «Мелкий выдох» назови, лишь бы плавал. Прошли мы по пирсу до конца, смотрим, стоит суденышко, между двух крупных танкеров. Тут, действительно, глубокий вдох так и хочется сделать. Посудите самими. Труба — два вершка, корма еле над ватерлинией поднимается, и палуба в сорок пять фунтов максимум. А Балласт стоит, восхищается. Конечно, для того, кто настоящих кораблей никогда не видел, это понятно. Поощрительно даже, коли интерес к морскому делу проявляется. Поэтому не стал я своего воспитанника разочаровывать. Напротив. Говорю: «Судно не плохое. Не баржа, какая-нибудь. На барже не в угле, так в мазуте измажешься. Они там пассажирских мест не держат. А тут… Отчего ж не хорошо? А вот это, — объясняю я и показываю на складское помещение, из которого животных в корабль по входням ведут, — „паркхауз“ называется. Английское слово. Раньше в Британии, во всех парках, маленькие домики строили. Где садовники подручный инвентарь держали. Вот оттуда и пошло. А теперь вот, склады портовы так называются. Только теперь там не лопаты, а все больше контейнеры разные хранятся». Вижу, слушает мой помощник с интересом. Значит, дело пойдет. Ничего, думаю, мы из тебя еще адмирала Макарова сделаем! Тут, гляжу, из этого самого паркхауза по входням слона на «Глубокий вдох» ведут. Вы, должно быть, молодой человек удивитесь, почему это на скотовозе, вместо баранов да свиней, слонов возят? А вот я сразу понял. Цирк это на гастроли ехал. Они перед этим медведей грузили в хоккейных касках.