Боевая машина любви
Шрифт:
– Дрона нет дома. Уходите отсюда, да побыстрее. Пока вам нос не оторвали, – не очень любезно отозвалась девушка, не глядя на Эгина.
Улыбка сошла с ее лица, будто бы ее и не было никогда. Казалось, у девушки совсем нет губ, точнее, они были прозрачные, как ледышки.
Стремительно повернувшись к Эгину спиной, девушка направилась к таким же приземистым домишкам, серевшим невдалеке, с какой-то сверхчеловеческой быстротой. Казалось, делая шаг, она преодолевала расстояние в три.
На случайной обледеневшей
– Эй, барышня, подождите, – Эгин бросился за осведомленной незнакомкой, чтобы озадачить еще одной парой вопросов.
Но когда Эгин пробегал мимо того места, куда упала расплескавшаяся вода из ведерка, его глаза сами скосили вниз.
На кочке сидела свернувшаяся кольцом змейка.
Тварь была совершенно прозрачной, словно бы сделанной из гибкого льда. По ее хребту струилась бледно-розовая полоса, заметная только на фоне грязноватого снега, покрывающего кочку.
Змейка испытующе смотрела на Эгина пронзительными желтыми глазами с вертикальными, кошачьими зрачками. То и дело изо рта гада выскакивала черная ленточка языка.
Их глаза встретились. Легонько треснув хвостом о снег, тварь скользнула с кочки и стремительно уползла в направлении реки.
Насколько мог видеть Эгин, следов на снегу не осталось.
– Сыть Хуммерова! Что за бесплатный балаган? – Эгин был не на шутку озадачен, почти испуган. Желание стучать в ворота Дрона тоже пропало как будто само собой.
Как вдруг Эгин снова вспомнил о барышне с коромыслом. Она наверняка знает, где искать Дрона.
Эгин поднял глаза – надо же! барышни уже и след простыл.
– Быстрые вы тут, – сказал Эгин, почему-то уверенный в том, что девушка его слышит.
С того момента, как он задал барышне свой вопрос, прошло не больше двух минут.
Грудной смех девушки был таким странным, таким недобрым.
Вдруг перед мысленным Эгина встал Лагха Коалара. Его уста были тронуты печатью скорби, а глаза казались двумя высохшими колодцами.
«Быстрее», – это слово растеклось в мозгу у Эгина расплавленным золотом.
Все верно. Задумываться над тем, с чем он столкнулся, у Эгина попросту не оставалось времени.
В одном Эгин был, однако, совершенно уверен – в Пиннарине подобные девушки с коромыслом были бы таким же невозможным явлением природы, как северное сияние.
«Недаром брод Змеиным зовется, – сообразил Эгин. – Змеи и есть!»
Наплевав на приличия, Эгин перемахнул через трухлявый забор дома Дрона.
На него обрушилась абсолютная, совершенная тишина.
Ни одна ветка не задрожала на ветру, ни одна собака не залаяла встреч. Только снег мрачно похрустывал под подошвами его сапог.
Дом выглядел и жилым, и заброшенным в одно и то же время. Ставни были закрыты. На дорожке, ведущей к дому, не было отпечатано ни единого следа. В то же время над дымоходом Эгин различил слабую струйку дымка. «Значит, утром печь еще топили!» – сообразил Эгин.
Он смело взошел на крыльцо и постучал в дверь.
Но результат был тем же, что и раньше. Дом не отозвался ему ни единым звуком.
Эгин поднял взгляд в небо. Солнце скрылось за грязно-серой тучей. До заката оставалось не так уж много времени.
«Если даже предположить, что перо птицы Юп где-то здесь, остается еще глина, будь она неладна», – подумал Эгин.
– Эй, если мне сейчас не откроют, я высажу дверь, – громко сказал Эгин в расчете на то, что, возможно, у Дрона Большая Плешь есть слуги.
Эгин молчал, перетаптываясь с ноги на ногу. Колючий ветер насквозь пронизывал его куртку на волчьем меху.
Раздумывая о том, как именно он будет приводить свою угрозу в исполнение, Эгин обернулся, пытаясь определить место для разбега.
Скользнув по перилам крыльца, его взгляд упал на заснеженную площадку.
«Уходи», – было написано по-харренски на снегу перед домом.
Эгин закрыл глаза. Снова открыл их. Надпись, выведенная словно бы прутиком, осталась на том же месте.
– Не уйду! – отчетливо произнес Эгин.
И, отмерив три шага, врезался плечом в дверь жилища Дрона.
О том, что со стороны все это выглядит как самое настоящее воровство со взломом, Эгин старался не думать.
Он успокаивал себя тем, что если найдет перо, то оставит хозяину жилища деньги. «Помогая одним, мы всегда тем самым вредим другим», – уговаривал себя Эгин, очутившись в сенях.
Это было настоящее жилище колдуна.
Стены, увешанные пучками трав и исписанные значками, которые ни о чем не говорили даже считавшему себя опытным в этом деле Эгину.
Стеллажи с берестяными коробочками, корзинками, ящичками. Горшки запечатанные смолой, сургучом и пергаменом. На крюках под потолком – скрюченные крысиные шкурки, снятые по науке – чулком.
Замусоленный, с обтрепанными краями свиток на подставке для чтения. Тряпичные человеческие фигурки, с жуткими лицами, на которых точки были глазами, а загнутые книзу скобы – ртами.
Вдруг Эгин почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Он был готов поручиться – на него смотрят.
Призвав на помощь всю свою ловкость, Эгин резко обернулся.
Юркая ледяная змейка, наподобие той, что встретилась ему возле ворот, шмыгнула в черноту.
«Вправо», – шепнула Эгину его интуиция.
Чиркнув случайным взглядом по стеллажу, Эгин увидел чучело птицы. В том, что это та самая птица Юп, о которой говорил ему аптекарь, он почему-то не сомневался. Так мало была похожа на птицу эта птица.