Боевое Знамя
Шрифт:
Он как раз заканчивал заряжать пятизарядный барабан Адамса, когда около склада внезапно раздались вопли. Старбак обернулся и увидел, как его возбужденные солдаты преследуют юркую чернокожую фигурку. Преследуемый ловко обогнул изумленного Коффмэна и перепрыгнул через ящик с фляжками. Он бы с легкостью удрал, не вытяни пьяный солдат рядом со Старбаком в бессознательном жесте руку. Споткнувшись об это случайное препятствие, юноша - он был всего лишь мальчишкой - шлепнулся в грязь, где на него тут же насели ликующие преследователи.
– Сюда этого ублюдка!
– майор Медликотт шагал со стороны склада с кнутом в руке.
Пленник взвизгнул, когда Абрам Трент ударил его по голове.
– Поганое ниггерское ворье!
– Трент, удерживая мальчишку за ухо, свободной рукой избивал его.
– Ублюдочный чернокожий ворюга!
– Хватит!
– Старбак отпихнул одного из солдат в сторону.
– Отпустите его.
– Да он же вороватый...
– Я сказал, отпустить!
Трент с явной неохотой выпустил ухо мальчишки, но, не удержавшись, наградил того еще одним сокрушительным ударом. Парень покачнулся, но остался на ногах. Оглядевшись вокруг, он понял, что окружен, и на его худом лице появилось выражение дерзости и вызова. Он обладал длинными черными волосами, прямым носом и высокими скулами. Одетый в широкие матросские штаны и развевающуюся на ветру полосатую блузу, вид он имел весьма экзотический. Старбаку когда-то довелось несколько недель путешествовать с бродячей труппой, и что-то в колоритной внешности мальчишки вызвало в нем воспоминания о тех далеких временах.
– Как тебя зовут?
– спросил он.
Парень поднял взгляд на своего спасителя, но вместо благодарности лишь сплюнул.
– Нету у меня имени.
– Как тебя зовут?
– настойчиво повторил Старбак, но ответом ему послужил лишь свирепый взгляд.
Медликотт протолкнулся сквозь солдат.
– Не лезьте в это дело, Старбак!
– сказал он, замахиваясь на чернокожего кнутом.
Старбак встал перед майором. Он улыбнулся, наклонившись к правому уху Медликотта. И тихо произнося свои слова, так тихо, что лишь майор мог их разобрать, по-прежнему улыбался.
– Слушай, ты, жалкий сукин ты сын. Вздумаешь еще раз отдавать мне приказы - и я собственноручно вобью тебе в глотку капральское звание, - Старбак, отойдя на шаг назад, всё так же улыбался: - Вам не кажется, что так будет лучше, майор?
Медликотт сначала даже не понял, верно ли расслышал Старбака, и лишь заморгал, глядя на Ната. Затем он шагнул назад и указал кнутом на пленного:
– Он украл мои часы, - произнес Медликотт.
– Маленький черный засранец стянул их из кармана, когда я снял мундир. Эти часы мне жена подарила, - возмущенно добавил он.
– Эдна подарила!
Старбак посмотрел на парнишку:
– Отдай майору часы.
– Нет их у меня.
Старбак вздохнул и шагнул вперед. Парень пытался уклониться, но Нат действовал быстро. Он ухватил юношу за длинные грязные волосы, удерживая извивающегося пленника.
– Коффмэн, обыщи его.
Лейтенант Коффмэн, нервничая, начал обыскивать карманы пленного. Сначала он ничего не нашел, но потом до него дошло, что карманы штанов были слишком длинными, превратившись в вытянутые, просторные, похожие на сардельки мешки, предназначенные специально для того, чтобы прятать награбленное. Солдаты вокруг с изумлением наблюдали, как на свет божий извлекают свидетельства вороватой натуры мальчишки.
Коффмэн вытащил пару охотничьих часов, позолоченную фоторамку, складную серебряную чашку, складное зеркальце, две бритвы, спичечный коробок из меди, резную курительную трубку, гравированный перстень, кисточку для бритья из слоновой кости, гребень, игральные карты и пригоршню монет.
Солдаты изумленно таращились на этот клад.
– О Господи, - произнес кто-то, - опусти меня обратно.
И толпа разразилась хохотом.
Коффмэн отошел от пленника.
– Это всё, сэр, - доложил он.
– Это всё мое!
– настаивал парнишка, пытаясь отобрать обратно часы. Наглость воришки вызвала еще один взрыв хохота среди солдат. Еще минуту назад они готовы были загнать его до смерти, но было в его упрямстве и впечатляющем улове что-то привлекательное.
Медликотт получил обратно свои часы:
– Он чертов ворюга. И должен быть выпорот.
– Мне казалось, мы все сегодня ворюги, - ответил Старбак. Он уже собирался дать мальчишке пинка, чтобы проваливал, но его прервал донесшийся из-за кольца легионеров зычный голос.
– Придержите-ка этого ниггера!
– приказал голос, и солдаты медленно расступились, дав дорогу огромному бородатому капитану, который отвечал за арест захваченных рабов.
– Еще один беглец, черт возьми, - сказал капитан, собираясь схватить мальчишку.
– Я свободный человек!
– запротестовал парень.
– Ага, а я Авраам Линкольн, - ответствовал капитан, хватаясь за полосатую блузу мальчишки. Он отбросил прядь длинных черных волос и продемонстрировал чернокожую мочку уха Старбаку: - Вытащил серьгу, а? Самое первое дело для беглеца - вытащить серьгу.
Серьги означали раба.
– Если ты свободный человек, парень, - продолжил капитан, - покажи-ка нам свои бумаги.
У мальчишки никаких бумаг явно не было. Секунду-другую он сохранял дерзкое выражение лица, но наконец отчаяние одолело его, и он попытался вывернуться из крепкой хватки капитана. Офицер в ответ влепил ему затрещину:
– Будешь снова хлопок собирать, парень.
– Он принадлежит мне, - внезапно произнес Старбак. Он не собирался вмешиваться и уж определенно не собирался объявлять себя хозяином парнишки, но было что-то подкупающее в стойкости молодого человека. Старбак вспомнил собственные отчаянные попытки остаться самим собой и понимал: не заговори Нат сейчас, парня закуют в кандалы и отправят "вниз по течению" - обратно на адские хлопковые плантации.
Капитан уперся в Старбака тяжелым, продолжительным взглядом, затем сплюнул вязкую, коричневую от табака слюну:
– Прочь с дороги, парень.
– Называй меня "сэр", - ответил Старбак, - или я тебя арестую за неуважение к старшему по званию. А теперь, парень, пошел вон из моего полка.
Капитан расхохотался в ответ на дерзость Старбака и пихнул пленника в сторону кузницы. Нат с силой ударил его между ног и добавил открытой ладонью в лицо. Капитан выпустил беглого раба и отшатнулся. Боль была неимоверная, но ему удалось сохранить равновесие. Капитан уже шагнул вперед со сжатыми кулаками, когда раздался безошибочно узнаваемый звук взводимого ружейного курка.