Боевой вестник
Шрифт:
— А ты жри и не вмешивайся.
— Так вот я тебе как надежный друг и говорю, что ты поступил неразумно! — продолжал сир Нордвуд.
— Но ты видел, как они все отреагировали? Риск того стоил. Хоть я и сожалею об этом убийстве. Я вовсе этого не желал, но он сам сделал свой выбор.
— Я видел, как они отреагировали. Но ты здесь не для того, чтобы развлекать толпу!
— Я и не развлекал их, а показал, кто я есть! — зло ответил Леон.
— Ты показал, что, сам того не ведая, впитал безрассудный волчий дух от
Леон уставился на Харольда и вдруг улыбнулся, покачав головой:
— Вот уж не думал я еще вчера, что подобные слова будут звучать для меня столь лестно. Что ж, спасибо старому волку еще раз, да пошлют ему боги здравия и благополучия.
ГЛАВА 14
Подмена, первое хождение и королева
— Это не торнайский шелк! — сказал, хмурясь, человек среднего роста в бурой накидке.
Он имел привычку часто проводить ладонью по гладкому подбородку, как делают те, кто недавно побрился и еще не привык к отсутствию бороды. Его спутник, с аккуратной каштановой бородой и усами, носил похожую накидку. Высокий и статный, он отчего-то горбился и озирался по сторонам, пытаясь прикрыть лицо сползающим капюшоном.
— Торнай! Торнай чилка! — громко возражал смуглый худощавый торговец с наглыми глазами навыкате. — Начтоятчая чилка!
— Врешь, образина! — Выбритый сжал материю в кулак и отпустил. Образовались некрасивые складки. — Торнайский шелк так не мнется!
— Пачто товара папортил! — Торговец толкнул наглеца ладонью в грудь. — Проваливать, бродяга! Так и говорить, что манета нета! Давай, дазвидана!
— Да тебя высечь надо, что это барахло за торнайский шелк выдаешь!
— Дазвидана! — прикрикнул еще раз торговец и махнул рукой в пространство. — Гуляй давай!
— Пошли уже, — недовольно проворчал бородатый, подталкивая спутника. — Чего привязался к нему?
Они двинулись дальше вдоль торговых рядов рыночной площади Белой Гавани.
— Может, все же причесать ему физиономию? — вздохнул первый.
— Да уймись ты! С тобой, волчья душа, вообще на рынок ходить нельзя, оказывается. Ты битый час у каждого лотка торчишь, будто барышня, — недовольно ворчал Хлодвиг, усердно старающийся прикинуться простолюдином.
— Ты меня волчьей душой еще громче назови, Питер, и вся твоя затея с хождением в народ прахом пойдет.
— Не ворчи, Джон. Дался тебе этот шелк торнайский? У тебя и так уже полный мешок барахла всякого за спиной.
— Хочу рубаху новую пошить, летнюю.
— Так материя та синяя. А ты все черное да черное.
— Ну, пусть будет синяя для разнообразия. — Вэйлорд пожал плечами и снова тронул лицо.
Действительно, непривычно без бороды, поскорее бы выросла. Конечно, гладковыбритого простолюдина не так часто встретишь, но Вэйлорд был здесь совсем недавно и не желал быть узнанным.
—
— Не скоро до нашего теплого юга осень доберется.
— Ну а чего ты там понакунил?
— Кукол для театра ее высо… Кукол для дочурки твоей. Ну и тряпиц разных, чтоб сама пошила. И пару книг с легендами заморскими. Да еще снадобье сонное из сильных вирганских трав. Говорят, хорошо помогает уснуть, когда боли мучают.
— А ей на что? — встревожился Хлодвиг-Питер.
— Да не ей.
— А тебе на что?
— И не мне. — Вэйлорд оглянулся и добавил тише: — Блэйду.
— Ты его никак опять на какую-нибудь пакостную затею подбить хочешь? — нахмурился король.
— Вовсе нет. Просто жаль его, уже который год мучается. Да и утомляют иной раз его бренчания под окнами среди ночи. Пусть спит крепко. Говорят, сон — лучшее лекарство.
— Смерть — лучшее лекарство.
— Как захвораешь, напомни об этом.
— Вот он, твой мятежный дух, — тихо засмеялся Хлодвиг.
— А ну посторонись, чернь! — рявкнул конный латник городской стражи.
Вэйлорд сделал пару шагов в сторону, увлекая за собой короля. Мимо неторопливо проехали три всадника, с презрением глядя на толпу вокруг.
— Ах вы, петухи, — зашипел Хлодвиг им вслед.
— С ума сошел? — Нэйрос тут же одернул его за локоть. — Ты не король сейчас, а чернь, как он и сказал.
— Да неужто мы как бродяги да оборванцы выглядим? Одеты просто, но не столь уж бедно!
— Какая разница. Мы простолюдины. А они властью облечены.
— Ну так, а я как же? Я тоже себя так веду? Или ты?
— Знаешь, Питер, друг мой… Бывает у человека безграничная власть. Вот как у короля нашего славного, Хлодвига…
— Шел бы ты в задницу, Джон…
— Дай договорю, бестолковый ты лоб. Бывает, что человек имеет великую власть, но при этом помнит, что он человек, и по-людски себя ведет. А бывает, что какое-нибудь ничтожество наделят властью вот на столько, — Вэйлорд сжал кончики большого и указательного пальца, — а оно уже чувствует себя полубогом. Но силен своей властью не тот, кто ею кичится, а тот, кто во благо ее обращать умеет и несет это бремя не как роскошную золотую цепь с каменьями, а как первейший свой долг перед людьми и королевством.
— Красиво сказал. — Хлодвиг покачал головой. — И кстати, я проголодался уже. А ты как? Тут есть трапезная какая-нибудь?
— О боги, Питер, прекрати харчевни трапезными называть. Идем.
В харчевнях у рыночной площади свободных мест не оказалось, пришлось идти к гавани, хотя множество кораблей у причалов внушало опасение, что и там все забито. Однако в кабаке «Пьяный кракен» все же нашелся свободный столик.
Морщась, Хлодвиг разглядывал принесенное ему блюдо.