Бог без машины: Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля
Шрифт:
Магнитогорск окружен степями. В городе скучно, а когда дует ветер с комбината — гнусно. Местная элита развлекается хоккеем. Банкиры, металлурги, автодилеры сидят на трибунах и вскакивают, когда сетка ворот беззвучно глотает шайбу, — чтобы обняться или потрясти кулаком.
Крючин не жалует перебрасывание куска резины клюшками. У него своя игра. Он садится в джип, складывает в багажник ружье, пистолет и винтовку и срывается в степь.
Шоссе, вихляя, уводит к заснеженному хребту, а Крючин сворачивает на целину. Втыкает в снег злодеев из гипсокартона и отсчитывает метры. Из-за
Прицеливается. То, что происходит потом, хочется пересматривать в замедленной съемке.
За две секунды Крючин расстреливает всю банду. Еле уловимый поворот корпуса, чуть согнутые ноги, небольшой наклон вперед, короткие выстрелы.
Он тренируется на стрельбище, которое построил на свои деньги, а в горы мы заехали по пути в аэропорт. «У американцев стрельба входит в базовую подготовку полиции, и я хочу, чтобы у нас было так же», — сказал он вместо «до свидания».
Через год мне встретился его антипод.
Приехав в Нарву, я услышал об Александре Брокке. Директор кожевенного завода поселил в своих цехах технопарк, заманив предпринимателей низкой арендной платой. За три года оборот малого бизнеса в городе вырос в разы, а квартиранты Брокка произвели товара на сумму в десять раз больше, чем его фабрика.
Чтобы представить, в каких обстоятельствах действовал этот благодетель, вообразите коммуналку, разделенную пополам. Чтобы почистить зубы, одним жильцам необходимо ступить на чужую территорию; другим, чтобы зажарить яичницу, приходится нести сковородку к соседям. Так устроены отношения Нарвы (Эстония) с Ивангородом (Россия). В 1991 году их разделили неровно — в Ивангороде живут 11 000 человек, частный сектор, заводик, а в Нарве в шесть раз больше горожан, многоэтажные дома, какая-никакая промышленность, архитектура и Евросоюз.
Фабрика Брокка вынесена за пределы коммуналки, в поля, к заброшенной электростанции. Строили с размахом — пустынная территория, сеть дорог с разметкой и знаками, путаные тропинки между ржавыми стенами. Нечто среднее между сталкеровской зоной и вахтовым городком нефтяников.
Четверть века назад механик Брокк уговорил директора завода разбить рядом с вредными цехами яблоневый сад. Вскоре Эстония изверглась из состава Союза, и фабрика лишилась связей с российскими контрагентами. Когда началась процедура банкротства и директор уволился, на его место коллектив выдвинул заводилу Брокка.
Тому сразу повезло — он задержался в кабинете, когда англичанин, обзванивавший по министерскому справочнику предприятия, набрал его номер и осведомился, нет ли у завода кожи для ботинок, на несколько сотен тысяч долларов. Брокк ответил, что есть. Нарвитяне дубили как раз кожу для обуви.
Завод закрыл долги и с тех пор оставался на плаву, перехватывая заказы европейских обувщиков и играя на демпинге — рабочие руки стоят в Нарве дешевле, чем где-либо в Европе. Со временем Брокк собрал контрольный пакет акций.
Если Крючин получил от бурной юности быстроту реакции, беглость ума и навыки принятия решений при недостатке информации, то
Пришлось учиться на ходу. Брокк уехал в Калифорнийский университет, а в Нарве тем временем воцарился хаос. Сбыт рвались контролировать питерские бандиты. Вернувшемуся с дипломом Брокку бросили в палисадник гранату. Семье пришлось нанять охрану, а сам он носил, как вериги, бронежилет.
Ситуация с рабочими руками стала еще более выигрышной, когда Эстонию приняли в Евросоюз. Кренгольмская мануфактура пережила парад хозяев и еле дышала, другие заводы тоже сокращали людей. Наличие дешевой рабсилы привлекало предпринимателей — первыми в Нарву метнулись швейники.
К тому времени Брокк уже запустил технопарк. Он рассудил так: раз моя отрасль загибается и клиентам выгодно заказывать только нишевую продукцию вроде хромированной кожи или обивки для мебели, значит, надо с этим смириться и зарабатывать как-то еще.
Брокк выбросил старое оборудование из цехов, очистил от тары склады и открыл двери перед знакомыми, решившими начать бизнес. Кроме них он заманил к себе мастерские европейских обувных и одежных брендов. Позже к ним присоединились другие предприниматели, и за десять лет оборот технопарка превысил 100 миллионов долларов.
Когда я вошел в кабинет, Брокк сидел, уставившись в ноутбук. Его левая рука обхватывала голову, а правая шарила мышью. «Садитесь и погодите секунду», — пробормотал он, не отрываясь от монитора. «Что-то случилось?» Брокк вздохнул и накрыл левую руку правой. На голове его образовалось что-то вроде кривой двускатной палатки.
Наконец он вымолвил: «Нанял тут хакера, чтобы залез на сайт института, где дочь учится, и скачал ведомость с отметками». — «И что, нормальные отметки?» — спросил я. «Ну, так, — отреагировал Брокк. — Она на третьем месте среди потока, но я ее знаю, могла бы быть первой».
Еще несколько секунд он елозил мышью, а потом захлопнул ноутбук и крикнул секретарю: «Принеси, пожалуйста, чаю. Мне зеленого. А вам какого?» — «Черного».
Из приемной раздалось блямканье, клокотание воды в чайнике, и вошла секретарь с подносом. «Я же просил зеленого!» — в отчаянии воскликнул Брокк.
Выпив чашку, он закутался в плащ и отправился показывать парк. Фабрика точно вымерла, разве что у ворот цеха разыгрывалась производственная драма. Дед с сигаретой в зубах, не стесняясь в выражениях, учил внука, покрытого белой пылью, как пользоваться ножовкой. Брокк умилился: «Семейное предприятие!»
«Предприятие» оборвало дискурс и поздоровалось. Они перемалывали пенопласт в крошку и формовали ее в теплосохраняющие панели. «В Нарве-то дома старые, холодные, народ утепляет», — обрисовал дед.
Брокк шагал в развевавшемся плаще между корпусами. Он открывал то одну дверь, то другую, заходил то туда, где шили одежду для газовиков, то туда, где лили резиновые лодки для рыбарей. Женщины на обувной фабрике, сосредоточенно пристрачивавшие подошвы, так и не подняли на него взгляд. В гулком ангаре ему что-то прокричали эстонцы, свесившись с потолка — там они монтировали фильтры для труб металлургических заводов.