Бог не Желает
Шрифт:
– Мне нужны союзники, ведь со мной Дважды Живой.
– Может быть, - сказала Аникс.
– Но тебе не найди много друзей с привычкой всех проклинать. Ты же целитель, не изрыгающая проклятия жоподырка.
– Изрыгающая жоподырка?
– Это скорее Кожух, - заметил Глиняный Таз.
Все, кроме Водички, засмеялись. Она же гадала, что они нашли смешного.
"Торговый кабачок" был полон, хотя, против обыкновения, не под завязку. Почти все три взвода были тут. Тяжеловесы заняли отдельный стол и о чем-то спорили. Сержанта Водичка разглядела лишь
Не то чтобы никто не любил Муштрафа, мрачно размышляла Водичка. Скорее его никто не знал. Ну, все знали его, но и не знали тоже. Знали уже годы, и за эти годы успели понять, что узнать его невозможно.
И капралы взяли себе стол, четвертым был Омс, хотя сидел он, отодвинув стул довольно далеко от Моррута, Подтелеги и Снека. Вероятно, не нашел другого места. Она работала с Омсом. Он был компетентным, из последних саперов и ночной клинок, ведь саперов уже не использовали так, как они привыкли. У них было немного припасов, но весьма сомнительных. Не морантских, конечно. Имперские копии. Омс вечно жаловался, что каждый четвертый - дохлый. Не буквально, но в среднем каждый четвертый. А горелки имели обыкновение взрываться в руке, что совсем нехорошо. Она не понимала саперов.
Яркое воспоминание о последней битве, она была во фланге рядом с лесом. Питамбра из Седьмого вышел против шестерых с единственным жульком, бросил им под ноги. Но глина была слишком толстой, позже объяснял Омс, припас отскочил не взорвавшись, и миг спустя Питамбра был мертв. Потом кто-то наступил на жулек и лишился обеих ног. Слишком мало, слишком поздно.
Она помнила, что сама это сказала; потом сказала, что безногий бандит умер и уже не встанет на колени. Все вокруг смеялись. Он вспоминала, и кривилась всё гаже. Вообразите: смеются, хотя из роты только что выбили дерьмо. Сейчас, если кто вспоминал ту сцену, начинал описывать разбойника, прозванного Слишком-Малым-Слишком-Поздним, и все снова хохотали.
Малазанские морпехи любили смеяться по самым неподходящим поводам. Она не понимала. Вот обокрасть мертвую ведьму, это было смешно.
И все же - бедный Питамбра.
Бенжер и Глиняный Таз покинули стол, за ними ушел Вам Хана, из компании осталась лишь Аникс Фро. Водичка поглядела на женщину.
– Выглядишь больной.
– И правда, - согласилась Аникс.
– Мне больно каждый раз, как ты это говоришь. А мне всего лишь досталась фарфоровая комплекция.
– Чего?
Аникс погладила щеку, похлопала ресницами.
– Кремовая...
– Блеклая.
– Хрупкая...
– Мертвенная.
Аникс замолкла.
– Давай, - пожелала Водичка.
– Услышим твое описание этих мешков под глазами.
– Они от матери.
– И зачем взяла?
Аникс нахмурилась.
– Я же говорю: они от матери.
– Так почему она отдала их тебе, и почему ты согласилась их взять? Что она сказала? "Вот, милая, я устала таскать эти мешки". А ты говоришь: "Да, мамочка", и вот она ты, выглядишь, будто жила под камнем.
– Это же взаправду? Ну, хорошая попытка. Всех тяжелых успела убедить, точно.
– В чем убедить?
– Что ты тверже шлюпочного сиденья, Водичка.
– Нужно было вступить в "Коготь". И не пришлось бы выслушивать всякие оскорбления. В "Когте" они разговаривают только об убийствах, да и о чем еще можно болтать? Особенно Когтям.
– Омс был в "Когте". Может, и остался.
– Омс? Не верю. Он никогда не говорит об убийствах.
– Она поглядела на мужчину, сидевшего рядом, но не вместе с капралами. Очевидно, что-то указало ему на ее внимание, голова дернулась, он встретил ее взгляд и скорчил рожу. Она ответила тем же и вернулась к Аникс, успевшей деловито засунуть за щеку катыш ржавого листа.
– Вчера днем он толковал о прыгучей штуке.
– Прыгучей что?
– Штуке. Внутри тела. Прыгает туда и сюда.
– Да что за штука?
– Полагаю, прыгучая.
Взгляд Аникс Фро стал тупым, глаза затуманились.
– Наверняка притворялся.
– Омс? Он не умеет. Точнее, не хочет. К тому же он весь так и подпрыгивает.
– Не похоже. Похоже, что он почти заснул.
– Спрашивал меня о духах, призраках и богах и любят ли они трахать смертных и что, если один так и сделал.
Аникс сплюнула бурую жижу в запасную кружку, всмотрелась и отодвинула подальше.
– А ты что, Водичка?
– Я сказала то, что сказал бы любой.
– То есть?
– О, сказала: "Нет, Омс, я не трахала тебя, так что отвали на хрен".
Аникс кивнула.
– Без сомнений, аргумент. Так... кто ты из них?
– Из них кого?
– Дух, призрак или бог? То есть богиня.
– Я его не трахала, я тут ни при чем.
– А думаешь, кто-то... того?
– Омса? Зачем кому-то трахать Омса? Нет, он просто свистит.
– Она сложила руки на груди.
– Вот почему он не Коготь и никогда не был.
– Может, ты права, - согласилась Аникс.
– В нет ничего магического. Почти во всех Когтях есть, ты же знаешь.
– Правда?
– Разумеется! Они ассасины-маги. Это требуется доказать, прежде чем даже мечтать о вступлении в ряды.
Водичка уставилась на Аникс Фро. Издала звук, который значил... ну, что-то значил, она не знала, что именно. Затем выругалась.
– Вот так всегда, чтоб меня! Как в могилах - всегда кто-то влез первым!
Подошел Глиняный Таз, взял кружку, выпил и убрел прочь.
Водичка поглядела на кружку, на Аникс, та встретила ее взгляд и поглядела на кружку, затем обе поглядели на кружку. Долгий миг спустя Аникс встала, кинула на плечо мешок с деревянными плашками.
– Пойду рисовать.
– Снова свинцовой краской?
– Почему нет? У меня этого дерьма целый горшок. Главное, поменьше крутить их и вертеть. И всё.
– Может, оттого у тебя такой больной вид?
– Не больной. Фарфоровый.
Сержант Шрейка опустила кончик косы в вино, затем вставила меж полных губ и принялась сосать.