Бог не Желает

Эриксон Стивен

– Звучит цитатой.

– Пятый эдикт Реля. Вот что позволило тебе обвинить капитана посмертно.

Ролли хмыкнула.
– Не удивлена, что прошло гладко. Я-то решила, это потому, что он не мог защищать себя в суде...

– Новый кодекс законов стал чертовски обширным. Маллик Рель может быть ублюдком, но ему вполне достает усердия и ума. Я служу ему без проблем.

Благая Ролли вздохнула.
– Восемь лет мира, кроме мелких стычек там и тут. Ты прав, друг.

Штырь выдавил улыбку.
–

Мелкие стычки? Ролли, в Джаг Одхане ты оказалась не перед мелкой стычкой.

– Догадываюсь, - признала она.
– Но это было глупостью.

– Никогда не буди спящих Джагутов. Особенно теперь, когда пропали Т'лан Имассы.

Благая Ролли выдула губами воздух, вперемешку с водяной пылью.
– Штырь, саэмды с севера - это Имассы. Имассы во плоти и крови. Хотя у них мало кремневого оружия. Кости, рога. Уродливые, злые штуки.

– Саэмды или их оружие?

– Так и эдак.

– Сомневаюсь, что Имассы во плоти и крови связаны клятвой воевать с Джагутами.

– Согласна. Я гадаю, долго ли тебе придется ждать Омса?

– Сам не уверен. Скоро. Надеюсь.

Она кинула.
– Лучше бы.

Повисло молчание. Затем Благая Ролли сказала: - Ваш капитан, Грубит. Он...
– Она покачала головой.

– Да-а, - протянул Штырь.
– Точно.

– Все дела с новыми легионами морской пехоты, - продолжила она, - это от императора или его наседок?

– От императора.

Она повернулась, чтобы видеть его. А у Штыря прыгнуло сердце в груди при виде ее лица, румяных круглых щек, темно- карих глаз.
– Слухи верны?
– спросила Ролли.

Он пожал плечами.
– Вероятно.
– Дальше говорить он был не готов, ибо внутренне стыдил себя. Слишком стар, чтобы думать... чувствовать... такая чепуха. Выдерживать ее ищущий взор было нелегко.

– Так Грубит тебя не тревожит?

– Ничуть.

Она коротко кивнула и отвернулась к озеру.
– Ладно.

– Он тебя видел?

– Нет. Иногда жалею.

– Ты сделала всё милосердно быстро, Благая Ролли. Тебе не идут запоздалые сожаления.

– Знаю. Я определенно веселилась, поджигая амбар.

Штырь сосредоточился на озере и сером дожде.
– Есть малазанское правосудие и есть правосудие малазан. – Он повернул голову, услышав некий звук.

Внезапная ухмылка раздвинула губы Ролли, холодный смешок быстро унесся по ветру.
– Как узнала одна Джагута, побитая и проученная.

– Если только захочешь снова встать в ряды, Благая...

Теперь улыбка была послана ему - и перебои сердца стали чем-то иным - а она пожала плечами.
– Сейчас мы стоим плечом к плечу, Штырь. Мне это подходит.

Он вздрогнул, когда она подхватила его под локоть, таща за собой.
– Идем

назад, у меня в комнате есть что выпить. Уверена, угли успели согреть кувшин.

– Гм, - выдавил он, - мои старые кости будут рады.

– Ага, пожалуемся на них сообща... потом.

Плеск небесного дождя по озерной водице преследовал их всю дорогу от причалов.

Водичка и Аникс Фро вышли наружу, встав под навесом, чтобы не попасть под дождь. Бенжер устраивал ритуал, женщина все еще рыдала на кухне. На улицах не было ни души.

Бенжер одолжил Водичке трубку и порцию ржавого листа, ведь тот, что имелся у Аникс, горел плохо ... что было хорошо, ведь она его жевала. Загоревшись, он обжег бы ей нёбо. Хотя вид Аникс Фро с пламенем во рту был бы не таким уж ужасным зрелищем. Но что-то в происходящем здесь подарило Водичке чувство сердечной легкости, снисходительности даже к Аникс. Так что она отложила зрелище на другое, более подходящее время, и занялась набиванием трубки. Закончив, протянула трубку Аникс, та сердито крякнула и постучала пальцем по боку чаши. Поднялся дымок, плывя в воздухе.

– Мерзкая привычка, - сказала Аникс Фро, сопроводив поучение изрядным плевком бурой жвачки. Струя угодила в лужу на другой стороне улочки.

– Сказала госпожа Бурозубка, - ответила Водичка, затянувшись что есть сил.

– Маскировка для ночных дел, - объяснила Аникс.
– Твоя белоснежная улыбка выдает тебя сразу же.

– Я улыбаюсь лишь в конце работы. Вот что я делаю, стоя над трупом и видя, как кровь течет наружу не хуже келика.

– Так что ты ей шепнула?

– А?

– Там. Ты ей шептала на ухо. Когда она готова была сдаться. И успокоила. Не знала, Водичка, что в тебе это есть. Ну, я воображала, что именно в тебе есть - и каждый раз кровь стыла в жилах, как от бредового кошмара.

– Кошмара? Я не вижу кошмаров.

Аникс Фро скривилась.
– Я не о том.

– Тошнит.

– Потому что ты не привыкла к листу. Странно, что ты еще не выблевала легкие.

Водичка снова приложилась к трубке Бенжера.
– Только по особому случаю. Я не кашляю, потому что научилась давно. В шесть. Сестра научила.

– В шесть? И никто не сказала, что ты еще слишком молода? Постой. Сестра?

Водичка нахмурилась.
– Ну, ей было пять. Никогда не рассказывала о сестре? Или о братьях? Или об имении и дурацких нарядах, в которые слуги запихивали нас с сестрицей, чтобы мы ходили по залу на скучных приемах? Ну, пока не заползали под диваны в холле?
– К морщинам добавилась кривая ухмылка, ибо Аникс Фро смотрела на нее открыв рот, показав бурую массу жеваного листа, почти готовую вывалиться.
– Да что с тобой?