Богач, бедняк
Шрифт:
– - Добрый вечер, Перкинс,-- сказал Бойлан.-- Познакомьтесь, это мистер Джордах, молодой друг нашей семьи.
Перкинс вежливо поклонился. Он был похож на англичанина. И у него было такое самодовольное лицо, словно он -- король этой страны. Он взял у Рудольфа затрепанную фетровую шляпу и торжественно положил ее на стол возле стены, словно возложил венок на королевскую усыпальницу.
– - Перкинс, будь любезен, сходи в оружейную комнату, там должны быть мои старые высокие болотные сапоги. Мистер Джордах -- рыбак,-- пояснил он. Он открыл крышку корзины.– - Вот, посмотри!
Перкинс посмотрел рыбу.
– - Довольно крупные, сэр. Истинный
– - На самом деле?– - Они оба играли перед ним в какую-то непонятную игру, правила которой были незнакомы Рудольфу.-- Отнеси их нашему повару. Узнай, не приготовит ли он нам ее на обед. Вы, надеюсь, останетесь с нами на обед, Рудольф?
Рудольф колебался, не зная, что ответить. Ему придется отказаться от свидания с Джулией. Но, с другой стороны, он ловил рыбу в речке, принадлежащей ему, Бойлану, и, возможно, получит болотные сапоги.
– - Вы не разрешите мне от вас позвонить?– - спросил он.
– - Пожалуйста!– - Повернувшись к Перкинсу, Бойлан добавил: -- Скажи повару, что за обедом нас будет двое.
Все, Аксель Джордах, не будет тебе на завтрак форели.
– - Принесите пару шерстяных носков для мистера Джордаха и чистое полотенце. Он промочил ноги. Конечно, он пока по молодости на это не обращает внимания, но лет этак через сорок, когда он, страдая от ревматизма, будет подходить к пылающему камину, как мы сейчас, Перкинс, тогда он вспомнит этот день.
– - Да, сэр,-- согласился с ним Перкинс, отправляясь то ли на кухню, то ли в оружейную.
– - Думаю, лучше всего снять ваши сапоги прямо здесь, так будет удобнее,-- сказал Бойлан. Таким образом он вежливо давал Рудольфу понять, что ему не хочется, чтобы он оставлял за собой мокрые следы по всему дому. Рудольф покорно стащил с себя сапоги, снова продемонстрировав штопаные носки. Еще один немой укор!
– - А теперь прошу сюда,-- сказал Бойлан, толкнув высокие створки деревянных дверей, ведущих из холла.-- Надеюсь, что Перкинс догадался развести огонь в камине. Знаете, в доме прохладно даже в самые солнечные дни. В лучшем случае здесь постоянно царит ноябрьская осенняя погода. Но в такой день, как сегодняшний, когда идет дождь, можно просто окоченеть от холода.-- Рудольф в носках прошел через дверь. Бойлан любезно придержал ее.
Комната, в которую они вошли, оказалась самой большой из всех, которые Рудольфу приходилось когда-либо видеть. Холодной ноябрьской погоды здесь не чувствовалось. Темно-бордовые тяжелые бархатные шторы, задернутые на высоких окнах, аккуратно расставленные книги на полках вдоль стен и везде картины -портреты напомаженных светских дам в дорогих туалетах девятнадцатого века, солидных стареющих джентльменов с бородками, написанные маслом потрескавшиеся холсты пейзажей соседней с Гудзоном долины, которую рисовали, когда на этом месте была фермерская земля и рос густой лес. Рояль с множеством разбросанных на его крышке музыкальных альбомов в кожаных переплетах, стол у стены, заставленный бутылками с напитками. Большая кушетка, несколько глубоких кожаных кресел, маленький журнальный столик с кипой разных журналов. Громадный выцветший персидский ковер, которому было, как минимум, несколько сот лет, показался неискушенному глазу Рудольфа просто потрепанным и выцветшим. Перкинс и в самом деле разжег огонь в камине. Три полена потрескивали на железной решетке в камине, а шесть или даже семь зажженных лампочек давали комнате приятное, мягкое вечернее освещение. Рудольф тут же решил, что в один прекрасный день он будет жить вот в такой просторной,
– - Какая чудесная комната,-- искренне вырвалось у него.
– - Слишком большая для одинокого человека,-- отозвался Бойлан.-- Ходишь по ней, словно в колокол гремишь. Сейчас я налью нам с вами виски.
– - Спасибо,-- поблагодарил его Рудольф. Он вспомнил, как заказывала виски его сестра в баре, в Порт-Филипе, перед своим отъездом. Теперь она в Нью-Йорке, и все из-за этого человека. Хорошо это или плохо? У нее теперь есть работа, писала она. Пока репетирует роль в одной пьесе, даст ему знать, когда состоится премьера. Теперь у нее -- другой адрес. Она выехала из общежития Ассоциации молодых христианок. Просила не говорить об этом ни слова ни матери, ни отцу. Ей платили по шестьдесят долларов в неделю.
– - Вы хотели позвонить,-- сказал Бойлан, разливая по стаканам виски.-Телефон на столе, у окна.
Рудольф поднял трубку, подождал ответа на коммутаторе. Красивая блондинка с давно вышедшей из моды прической улыбалась ему с фотографии в серебряной рамке, стоящей на рояле.
– - Номер, пожалуйста,-- сказала телефонистка.
Рудольф назвал номер телефона Джулии. Он рассчитывал, что ее не будет дома, и он оставит сообщение для нее. Какая трусость. Еще одно очко против него в его книге о нем самом.
Раздалось всего два гудка, и он услыхал голос Джулии.
– - Джулия...-- начал он.
– - Руди! Ты?– - Ей явно было приятно слышать его голос, и это еще один горький ему упрек. Хорошо, если бы этот Бойлан не торчал в эту минуту в комнате.-- Джулия,-- сказал он,-- я по поводу сегодняшнего вечера. Тут кое-что произошло... непредвиденное...
– - Что произошло?– - сказала она безжизненным, холодным тоном. Просто поразительно, как это у такой красивой, молодой девушки, умеющей нежно, словно соловей, петь, голос вдруг становился холодным, безжизненным, металлическим, похожим на глухой стук тюремных ворот, захлопывающихся за спиной нового заключенного.
– - Сейчас я тебе этого сказать не могу, но...
– - Почему ты мне не можешь объяснить все сейчас?
Рудольф обернулся, посмотрел на спину Бойлана.
– - Просто не могу и все. В конце концов, разве нельзя перенести наш выход в кино на завтра? Там крутят тот же фильм и...
– - Пошел к черту!..-- Она повесила трубку.
Он, потрясенный ее поступком, немного подождал. Как же девушка могла быть... могла быть такой... дерзкой, такой решительной?
– - Ладно, Джулия,-- сказал он в молчавшую трубку.-- Увидимся завтра. Гуд-бай!– - Неплохое представление он разыграл, нужно сказать. Он положил трубку на рычаг.
– - Вот ваше виски,-- крикнул ему с другого конца комнаты Бойлан. Он не сказал ни слова по поводу телефонного звонка.
Рудольф подошел, взял свой стакан.
– - Будем здоровы,-- сказал Бойлан, выпивая виски до дна.
Рудольф заставил себя сказать:
– - Будем здоровы!
От виски ему стало тепло, да и на вкус этот крепкий напиток не так уж плох.
– - Первый за весь день,-- сказал Бойлан, погремев кубиками льда в стакане.-- Благодарю вас за то, что присоединились. Я ведь не пьяница-одиночка, и мне просто необходима сегодня ваша компания. Весь день заедала тоска. Да вы садитесь, садитесь.-- Он рукой указал на одно из кресел возле камина. Рудольф сел, а он стоял с другой стороны его, опершись на каминную доску. На ней стояла глиняная китайская лошадка, упитанная, со свирепым, воинственным видом.