Богатство

Цветкова Алёна

Вот и сейчас. Все мгновенно сложилось так ясно и четко, что стало даже немного странно, почему я раньше не догадалась.

Герцог Форент, посол Абренорианской империи, отец, потерявший дочь. Очевидно, что организовать поиск сбежавшего ребенка в чужой стране ему самому было довольно непросто. Поэтому не удивительно, что герцог Форент обратился за помощью на самый верх: к Третьему Советнику, который после переворота стал Первым.

Уверена, у герцога Форента даже в мыслях не было, что кто-то может пользоваться служебным положением в личных целях. Мой отец говорил, что

посол Абрегории всегда действует на благо страны и очень щепетилен в вопросах верности императору.

Так Третий советник получил ниточку, за которую можно было дергать посла Абрегоринаской империи, заставляя его, если не плясать, то шевелить руками и ногами в нужном направлении. И смерть герцогини скрыли от отца именно по этой причине. Если бы герцог Форент узнал, что его дочь мертва, то Третий советник потерял бы все рычаги давления.

Но, теперь мне было совершенно ясно, провернуть эту интригу, без участия человека, которому герцог Форент доверяет и к которому прислушивается, невозможно. И этим человеком стал Эденн Пирр… Бывший, а может все еще действующий, военный, абрегорианский шпион, человек посла, предавший своего сюзерена. Он стал той самой ниточкой, которая привязала герцога к Третьему советнику.

А вот дальше все становилось гораздо интереснее. И тревожнее. На шахматной доске появилась новая фигура — бестолковая Елька, которая с разбегу влезла двумя ногами во всю эту мутную схему.

Скорее всего Эден Пирр не врал, ему на самом деле поручили выяснить откуда в Грилории появились «абрегорианские» носки, которых не существовало в самой империи. Что он и сделал. И вышел на меня. Поэтому-то на первых встречах он вел себя адекватно, ему нужна была мануфактура и ничего больше. До того самого момента, как он увидел Анни — внучку герцога Форента.

Не знаю, как он опознал ее: на самом ли деле в Анни так сильно проявились фамильные черты Форентов, или ее выдал камень, о котором было известно Эдену Пирру, или он сложил все вместе… Но факт остается фактом — о том, что ребенок несчастной женщины выжил, Эден Пирр доложил Третьему советнику. Просто не мог не доложить, ведь если до герцога Форента дошли бы слухи о том, что в Среднем городе объявилась Наследница Ургородских Матерей, то вполне вероятно, он захотел бы встретиться со мной, чтобы наладить связь со своей дочерью. И мог увидеть Анни…

И Третий советник решил сам посмотреть на меня. Зачем? Никогда в жизни не поверю, что из простого любопытства. Но если подумать… Кого он увидел? Молодую, женщину с хорошим вкусом, подобающим воспитанием, безупречными манерами. Теперь его вопросы об Ургорое теперь имели смысл. Он хотел убедиться, что я та, за кого себя выдаю — наследница Матерей. Мои ответы ему понравились, я это чувствовала.

Но вот то, что было дальше… зачем Эден Пирр устроил эту странную сцену в моем кабинете? Если Третий советник уже знал, кто я такая, для чего он отправил абрегорианца рассказать мне, что я пропавшая герцогиня? Как-то не сходится…

И все становилось еще запутаннее, если вспомнить Гирема, которому Третий советник навешал на уши точно такой же лапши… И заказ на кражу фамильных драгоценностей

из герцогского замка в Абрегориии… И Жерен, которому хотят предложить снова кого-то убить… Если объектом сделки снова буду я, то даже не знаю, плакать мне или смеяться. Я и в этой жизни умудрилась стать помехой планам Третьего Советника…

Но тут что-то опять не билось. Вряд ли моя нынешняя голова стоит столько же, сколько голова принцессы Елины. Для того, чтобы убить меня, не надо уговаривать Жерена. Достаточно заплатить простому наемнику. Да, у меня охрана, но если нападут гурьбой, то Дишлан может и не справиться.

Да и, вообще, какой резон им убивать меня? Забрать Анни и передать герцогу Форенту? Не логично. Моя дочь уже достаточно большая, чтобы поведать правду о себе. И тогда вся их игра сломается. Наоборот, им нужно, чтобы герцог Форент никогда не увидел Анни.

Сердце бухнуло, когда я представила, что опасность может угрожать не мне, а дочери. Но усилием воли отмела эту мысль. Это тоже не имеет никакого смысла. И, как бы цинично это не звучало, цена жизни Анни тоже гораздо меньше, чем плата Жерену.

Но что хочет от меня Третий советник?! Зачем он ввел меня в свою игру?

Не может быть! Морской конь, появившийся среди волн был просто ошеломителен.

Я выругалась. Не представляю, зачем это нужно Третьему советнику, но если я права, то все очень нехорошо…

Глава 22

Я так нервничала, что не выдержала и помчалась в харчевню. Вряд ли я успею переговорить с Жереном до начала его встречи с Третьим советником, но зато смогу узнать, права я или нет сразу после нее… или во время. Я могу подняться на чердак и подслушать.

Дишлан, конечно же, был не особенно рад моей поздней прогулке, но одну меня не отпустил. Лошадью и каретой, положенными мне по статусу я пока не обзавелась. Днем хватало наемных экипажей, а по ночам я теперь уходила из дома довольно редко, и даже просителей из Нижнего города принимала у себя в кабинете. Поэтому сейчас пришлось добираться до харчевни пешком.

Центральные дороги здесь чистили регулярно, поэтому идти было легко, несмотря на начавшийся к вечеру снегопад. Дишлан ступал след в след по свежей пороше, и глядя на одинокую цепочку следов никто не сказал бы, что здесь прошел не один, а два человека. Крупные хлопья снежинок кружили в воздухе, медленно опускаясь с небес на землю и скрывая за густой пеленой очертания домов и темных улиц Среднего города.

Наверное поэтому мы оба не заметили ничего подозрительного до того самого момента, как передо мной совершенно внезапно, как из-под земли, встала массивная черная фигура. От неожиданности я вскрикнула, Дишлан дернулся, но его уже держали с двух сторон два дюжих молодца, не позволяя вырваться. Мой телохранитель зарычал, как зверь и попытался освободиться, но к нему выскочили еще двое. Появились из за спины того, кто стоял передо мной. Дишлана повалили в снег и обездвижили.

Все это произошло так быстро, я даже испугаться не успела. А, возможно, подсознательно была готова к тому, что случилось.