Богатство
Шрифт:
— Тогда почему ты не сдал меня?
Дишлан удивленно взглянул на застывшую меня и рассмеялся:
— Потому что мы своих не сдаем, — подмигнул он и добавил серьезно, — Елька, не дури. Никто, кроме меня ничего не понял. Мало кто из местных может похвастаться тем, что знает ургородских матерей так, как я. Поэтому никто не сомневается, что ты одна из них. А я буду молчать.
Я кивнула. Горло пережало. Хотелось расплакаться. То ли от того, что так резко выросло, а потом спало напряжение, то ли от того, что Дишлан оказался
— Спасибо, Дишлан, — мой голос хрипел от непролитых слез, — я тебе очень благодарна…
— И потому прислушайся к моим советам. Ты должна рассказать все Жерену. Не Гирему, Жерену.
Я кивнула. Расскажу, конечно. Когда-нибудь…
Вечер закончился далеко заполночь. К счастью, все те, кто создавали мне неудобства и проблемы покинули ресторацию гораздо раньше. Третий Советник и Эденн Пирр исчезли из зала во время нашего разговора с Дишланом. Барон Грац и Гирем с Жереном ушли сразу, как я вышла, чтобы обойти зал еще раз.
Гирем снова шепнул мне, что навестит меня этой ночью. А барон Грац пообещал, что завтра с утра курьер привезет мне документы по гильдии промышленников. И только Жерен ушел молча. Только улыбнулся мне и кивнул на прощание. Мол, все хорошо, ты молодец.
Я вернулась домой под утро. Дишлан молча следовал за мной. Он больше ничего не говорил ни обо мне, ни об Анни… И я тоже делала вид, что нашего разговора в кабинете не было.
Дети уже спали. Я зашла к себе в комнату и вздрогнула, увидев черную тень у окна. Нервы за этот непростой вечер совсем расшалились.
— Это я, — сказала тень голосом Гирема, не давая мне время испугаться, — я так соскучился, Елька!
Он бесшумно скользнул по комнате и через секунду оказался рядом. Я сама, первая прильнула к нему всем телом, чувствуя, как на глазах навернулись слезы. Сейчас можно перестать быть сильной. И побыть немного просто женщиной, влюбленной и любимой.
— Гирем, я так рада, что ты вернулся. Я тоже скучала, — прошептала я. Дыхание перехватило, и я только смогла выдохнуть еле слышно, — обними меня…
Через мгновение я оказалась в его объятиях. Таких теплых, и таких надежных…
Слова Дишлана о том, что я должна рассказать правду не Гирему, а Жерену, никак не шли у меня из головы. И, нежась в объятиях любимого мужчины, я старательно гнала от себя мысль, что не зря мой телохранитель заострил на этом внимание…
Мы лежали на постели разгоряченные, уставшие и просто смотрели друг на друга, не в силах оторваться. Гирем провел ладонью по обнаженной спине. От его прикосновений кожа вспыхивала, и жар легкой волной бежал по телу, вызывая сладкую дрожь.
— Знаешь, я вспоминал тебя каждый день. Я так боялся, что ты меня не дождешься, что найдешь себе кого-нибудь. Я же знаю, как мужчины смотрят на тебя, как они сворачивают шеи, глядя тебе вслед.
Я рассмеялась. Разговор был странный. И глупый. С чего это Гирем заговорил о ревности?
—
— О чем ты? — я улыбалась. Что ни говори, а капелька ревности со стороны мужчины приятно щекочет нервы. И я решила немного пококетничать. — Ничего не понимаю. Что ты несешь? И с чего ты решил, что меня надо ревновать? Мне никто не нужен, кроме тебя…
Гирем тяжело вздохнул, скатился с меня, ложась рядом, и сказал:
— Я знаю, кто ты, Елька, — сердце гулко бухнуло, проваливаясь в пятки уже привычным маршрутом. Да, уж день открытий. И этот все знает. Поэтому, наверное, Дишлан и сказал, что Гирему ничего рассказывать не надо. — И знаю, что я тебе совсем не ровня. — Эта фраза подтвердила мои догадки, но следующая заставило похолодеть. — Твой отец будет против наших отношений…Ведь я всего лишь барон, а ты герцогиня…
Глава 18
Гирем ушел только утром после завтрака. И все вроде было как всегда, но теперь я не могла отделаться от мысли, что все не так. Я не сказала ему, что не имею ничего общего ни с герцогом, ни с его дочерью. Сначала как-то растерялась, а потом не знала с чего начать.
А за завтраком вдруг заметила, как переменилось его отношение к Анни. Он всегда был добр к моим детям. И сейчас точно так же дурачился с Лушкой, смешил его и обсуждал какие-то секретные «мужские дела», в которые нас с Анни никогда не посвящали. Но теперь он в его общении с моей дочкой, появилась некоторая предупредительность. Он старался угадать ее желания, сделать то, что она хочет раньше, чем Анни выскажет просьбу.
И это неожиданно больно царапало душу. Я вроде понимала, что мы с Гиремом давно вместе, пусть даже провели эти долгие два года в разлуке, и в первый раз он предложил выйти за него замуж, когда я была еще беднота и голь перекатная, возившая тележку с напитками, чтобы заработать на жизнь. Но все равно в сердце завелся маленький червячок, который грыз меня и приговаривал, что Гирему статус важнее всего на свете, и Дишлан совсем не зря говорил, что нельзя доверять мою настоящую тайну Гирему. А вдруг он не справится с соблазном и сдаст меня Третьему советнику?
От этих мыслей я чувствовала себя не в своей тарелке. Нельзя обвинять человека в том, что он еще не сделал. Нельзя осуждать за те проступки, которые он еще не совершил. А я именно так сейчас и поступала. Я изо всех сил старалась скрыть эти неприятные эмоции, но мне не удалось…
Перед тем как уйти Гирем посмотрел на меня виновато, тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Просто обнял, поцеловал, ласково провел рукой по щеке и, криво улыбнувшись, ушел… Как будто бы догадался, о чем я думала, глядя на него.