Богатыи?. Свободныи?. (не) Мои?
Шрифт:
Поэтому – да . Хочу пельмени. За фигуру не переживаю – у меня хороший обмен веществ.
Вожусь на кухне. Процесс это долгий. Мне осталось доделать немного – первая партия вовсю булькает в симпатичной кастрюльке, вызывая у меня повышенное слюноотделение.
Помешивая пельмени, отвечаю на звонок с вакансии, который я ждала весь день.
– Олеся Денисовна, к сожалению, должна Вам сообщить, что нас не устроила Ваша кандидатура, – воркует милая девушка, – Хочу пожелать Вам удачи в поисках. Хорошего
Я некотрое время еще держу телефон у уха, пытаясь справиться с разочарованием. Это ведь не конец. Я позвоню в другое место, где меня готовы были взять, но уже я обещала подумать. Правда, зарплата там скромнее. Но это лучше, чем никакой.
Выловив пельмени из воды на красивую тарелку, собираюсь звонить по поводу работы, как слышу, что в дверь стучат. Прислушиваюсь. Мерещится? Или не мерещится? Звонка на двери нет. Позвонить можно лишь по домофону. Но по нему не звонили точно.
Иду в прихожую. Стук повторяется. Кто это может быть?
Теряясь в догадках, отпираю, мучаясь сомнениями. Глазка на двери ведь тоже нет.
Открыв дверь, могу лишь моргать. Хорошо, что рот не открыла, а то картина была бы совсем дурацкая.
– Я зайду, – говорит Холодов.
Наверное, это должен был быть вопрос, только вопросительных интонаций в его словах ни грамма.
А еще он оттирает меня с прохода и оказывается в прихожке, закрывая за собой дверь.
Моргаю еще раз. Сколько же можно? Так ресницы отвалятся. Но видение не рассеивается. Напротив, откровенно пялится в вырез моего шелкового халатика, небрежно запахнутого на груди.
Глава 5
Олеся
Какое-то время мы так и стоим. Не очень далеко. Не слишком близко. Молча. Небольшое помещение наполняется ароматом, мужским, приятным, с нотками свежести. Взгляд же незванного гостя темнеет. Такое чувство, что он уже сдвинул халатик и по-хозяйски оглаживает мою грудь.
В ногах появляется слабость. А в голове дурные мысли. Что будет, если сдернуть шелковую ткань? Под которой у меня только простые черные трусы. Грудь наливается и тяжелеет. Хочется сжать ноги, чтобы уменьшить ноющую потребность.
Мало места. Он слишком близко, несмотря на расстояние между нами.
И он – настоящий самец.
Однако память ярко рисует мне светловолосую макушку между его ног. И разум саркастически шепчет: "Ты хочешь на ее место?"
Он же растопчет. И ноги вытрет.
Во рту пересохло.
– Зачем вы… – тут я запинаюсь.
Какое "вы"? Я видела, как ему минет делают!
– Ты пришел? – исправляюсь.
Но слова даются с трудом.
Замечаю, что он переводит взгляд с груди на мое лицо. Уголок его губ ползет в насмешливой улыбке.
Он точно знает, как действует на баб. И ему смешно.
Ну все, Олеся, постояла, слюни попускала. Теперь самое время их вытереть.
А его выпроводить.
– Зачем ты пришел? – теперь вопрос звучит четко.
Так как надо.
Холодов прищуривается. Не разуваясь, идет на кухню.
Я начинаю злиться.
– Ботинки сними. Мы же не за границей. Или у тебя носки рваные?
Он резко разворачивается и возвращается. Прихватывает меня за затылок, запуская руку в волосы:
– Да чтоб тебя! – выдыхает мне в лицо, – Что ж ты вечно такая? Недотраханная...
Рука у него теплая, сильная. И это могло бы быть приятно...
Но это он!
Вырываюсь.
– А ты перетрахался?
На это мне ничего не отвечают. Холодов демонстративно снимает обувь.
– Тапочки мне только не давай! – недовольно цедит, идя по коридору.
– И не собиралась – в тех же интонациях отвечаю.
Вспоминаю про пельмени на плите, ругаюсь сквозь зубы и обгоняю его. Коридор достаточно просторный.
Перевожу дух, только заглянув в кастрюлю. Наша перепалка длилась недолго, поэтому мой кулинарный шедевр не пострадал.
Отвлекаюсь от мужчины, достаю пельмени из кастрюли.
Когда поворачиваюсь, обнаруживаю любопытную картину – властелин всея Руси снял верхнюю одежду и пиджак. Вещи небрежно бросил на стул. И занят тем, что закатывает рукава на белой, слепяще белой рубашке.
– Работу нашла? – заметив, что я обернулась, задает вопрос уже более спокойным тоном.
Как будто это не он шипел на меня в коридоре несколько минут назад.
Интересно, он имеет отношение к тому, что меня не взяли, хотя явно собирались это сделать?
Врать ему язык не поворачивается. Это по-детски совсем. А напротив меня весьма взрослый и серьезный зверь.
– Нет, не нашла, – дальше я уже готова выложить ему все, что думаю о его визите.
– Покормишь? – кивает на дымящуюся тарелку, – Я, когда голодный, злой. Да и ты, мне кажется, тоже.
Много чего вертится у меня и на языке, и в голове. Но ему это все говорить бесполезно. Он пришел сюда с конкретной целью, пока не добьется которой не уйдет.
А вытолкать его из квартиры, боюсь, мне не хватит сил. Он ростом даже повыше Матвея. И потяжелее. Отнюдь не за счет жира.
Руки не распускает. Почти. Скажет, что нужно. И свалит.
Делаю шаг чересчур резко, полы халата распахиваются, открывая вид на ноги. По-моему, не только на них. Кожа там, куда смотрит сейчас Холодов, начинает гореть. От одного лишь взгляда.
Я сражаюсь с желанием сделать как Волк из "Ну, погоди!" – натянуть халат до самых пяток и пойти вприсядку.
Принесла же его нелёгкая!