Богдан Хмельницкий
Шрифт:
следует платить крымскому хану ничего, потому что он нарушил договор с королем,
утвержденный ханскою присягою: хан не должен был допускать татар до разорения
польского края, а в противность этому, татары разорили столько городов и селений,
столько увели в плен народа, что наделали ущерба Речн-Посполитой на более высокую
сумму, чем та, которую Польша обязалась заплатить хану1). Но так рассуждали те,
которым известен был только оффициальный
условиях, в которых, между прочим, доиускалось татарам разорение польских
областей. В январе 1650 года 2), за медленность в доставке денег, обещанных по
Зборовскому договору, ханский визирь послал к канцлеру, а хан к самому королю
угрозы и упреки, но весной того же года польский король отправил в Бахчисарай
Бечинского с известием, что деньги уже в Каменце; тогда, по этому известию, во время
пребывания московских послов в Варшаве приехал от Ислам-Гирея в Польшу посол
Мустафа-Ага. «Что он вам скажет, то будут наши слова,—писал Ислам-Гирей,—какое
дело хотите начинайте, только дайте вам знать чрез Мустафу-Агу, в какое время можете
быть готовы. Летом ли, зимою—когда будет ваша воля, а мы готовы и ждем вашего
решения. Дело великое! Много государств и царств можете приобрести, только будьте
готовы и нам дайте знать; а о козаках запорожских, если какие люди вам скажут
дурное, не верьте; они ваши слуги и подданные. Куда вы замыслите—они там служить
вам будут охотно; такой у нас с ними договор, что без нашей воли никуда не смеют
двинуться» 3).
Мустафа-Ага предлагал от своего государя соединенными силами напасть на
Московское государство.
«Татары,—говорил он,—не могут сидеть спокойно дома: им надобно войны;
нападем же вместе на этих бородатых козлов (так называл он московских русских); сто
тысяч ; крымцев будут готовы хоть сейчас к услугам Речи-Посполитой 4).
«Москали,—отвечали поляки,—наши общие враги: не владеют ли они достоянием
татар? Не были ли они сами данниками татарских ханов? Если твое ханское величество
соединишься с королем на завоевание Московского государства, то получишь снова в
удел себе астраханское царство5).
Таким образом предложено было действовать в случае нужды соединенными
силами против Московского государства.
Втайне совещались, если война окончится счастливо, обратить взаимныя
Kaz., I, 111—117.—Раш. do pan. Zygm. Ш, Wiad. ИУ i Jan. Kaz., П, 124—127 —
Woyna dom. Ч. 2, 7.—Истор. о през. бр.
) А. 10. п 3. Р., Ш, 400.
2)
Jak. Michalowsk. Xiega Pam., 528—529.
3)
Jak. Micbal., 540.
4)
Annal. Polon. Сииш., I, 184.—Histor. ab. exc. Wlad. IV, 62.
5)
Истор. о през. бр.
361
силы на Козаков, которых поляки изображали давними недругами татар 1)Хан
побаивался Козаков, которые взяли верх, по выражению летописца2).
Хмельницкий узнал об этом: не даром действовал в его пользу при дворе Верещака.
Крымский хан после того усиленно побуждал поляков скорее начинать войну
против москалей, и в письмах свонх к королю3) жаловался на панов, которые
отсоветывают нападать на Московское государство, изъявлял надежду завоевать его,
себе прнсвоивал земли, населенные магометанами, а христианские уступал Польше.
Прибыли я к Хмельницкому татарские послы с предложением соединиться с
поляками и с ними, идти на Москву 4). Кисель располагал гетмана к этой войне, в
случае, если поляки вынуждены будут вести ее, и представлял, что для Козаков это
будет случай загладить прежния огорчения, нанесенные Польше ь). Хмельницкий с
притворною радостью слушал эти предложения, указывал Киселю соображения о том,
какими путями татары и козаки в одно время с поляками могут напасть на московскую
державу, но просил, между прочим, чтобы войско польское ни под каким видом не
приближалось к Украине, для избежания столкновения, а между тем давал 6)
приказание козакам сбираться, приводить в порядок артиллерию, снаряжал войсковую
амуницию и так держал себя пред Киселем в этом отношении, что последний, казалось,
уже начинал верить его искренности. Но в самом деле в то же время Хмельницкий
отправил гонца в Москву с предостережением, и послал царю реестр своего войска,
желая удостоверить в своей силе.
«Пусть его царское величество не думает ничего дурного о нас; мы не замышляем и
замышлять не будем никакого зла»,—говорил козацкий посланец.
Хмельницкий тогда же просил покровительства (протекции) царского над
Украиной.
Поляки, узнав, что тайные замыслы их возбудить против Московского государства
Козаков и татар открыты, думали поразить Хмельницкого тем же оружием, и король
уже на исходе 1650 года отправлял в Москву Альберта Пражмовского 7).
«По дружбе своей к любезному брату (говорил польский посланец в Москве)
король лредупреждает его, что Хмельницкий, по наущению турков, соединяется с
татарами и думает ворваться в Московское государство. Он, вместе с крымскими