Богдан Хмельницкий
Шрифт:
польский летописец, хотелось бы наказать н Козаков, но король воспретил ему
оборонять чужое просо, покинув свое» 2).
Дунул, не видя ни откуда помощи, убежал из Ясс. «О, Яссы мои Яссы!—восклицал
он, по словам народной думы:—были вы когда-то красны, да уж не будете такими, как
посетят вас козаки!»
Господарь скрылся в буковом лесу и сидел в засеке с семейством и приближенными
боярами, откуда выглядывал на зарево
взобравшись на высокие буки, донесли ему, что уж горят Яссы 3), «как новая Троя для
прекрасной Елены»,—по выражению польского историка.
«Что делать?—спрашивал господарь.
Было у него два поляка, Кутнарский и Доброшевский, которым он доверял по
домашним делам; они предложили единственное средство—согласиться на требования
Хмельницкого.
Козацкий гетман, проводивши сына в Молдавию, воротился с Нуреддином и стал на
границах Молдавии, в Ямполе, куда прибыл 17-го сентября и простоял там до
двадцатых чисел того же месяца. Пришло посольство от господаря; письмо Дунула
было столько же унизительно, сколько прежния его письма были высокомерны: он. сам
предлагал теперь дочь в замужество за Тимофея и десять тысяч талеров. Другие послы
явились к татарам и отсчитали 180.000 талеров, по другим известиямъ—600.000. Таким
образом господарь удовлетворил всех. Хмельницкий был доволен обещанием; турки
видели покорность владетеля Молдавии, который обязывался находиться в
повиновении у султана; козаки и татары удовольствовались добычею. Только Лупул
горько плакал над пепелищем столицы и роптал на поляков, которые побуждали его
враждовать против Хмельницкого, а в беде оставили на произвол победителя 4). Тем не
менее, он написал Потоцкому, что готов сейчас нарушить свой договор с Хмельницким,
если только может надеяться, что Польша подаст ему помощь и защиту 5). «Он, говорит
летописец, имел привычку кланяться тому, кто сильнее—такова всегда судьба народа,
живущего посреди сильных: съисподу дым выедает глаза, а сверху каплетъ» G).
Перед поляками Лупул извинял себя тем, что принужден был такъ
!) Истор. о лрез. бр.
2)
Histor. Jan. Kaz., I, 127.
3)
Ibid., 125.
4) Акты Южи. и Зап. Росс., Ш, 484.—Rudaivsky, стр. 64.—Ашиаи. Роиоп. Сииш., I,
199.—Pam. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 138.—Histor. Jan. Kaz., ], 125,—
Bell, scyth. cosac., 100—103.—Woyn. doni. 4. II, 26.—Летоп. Самов., 16.— Pam. о wojn.
kozac. za Clim., 74. —Ииратк. опис. о козац. ыа.т. нар., 40,—Летоп. пов. о Мал. Росс.,
149.—Истор. о през. бр.—Pam. Albr. Radz., II, 425.
5)
Jalc. Michal. Xiega. Pam., 577.
6)
Histor. Jan. Kaz., I, 125,— Annal. Polon. Clim., I, 199.
368
поступать главным образом оттого, что требовал того турецкий двор, от которого он
зависел, а турецкий двор был так настроен просьбами Хмельницкого, отдавшагося в
подданство Турции х). К бблынему страху своему Лупул узнал, что в Царьграде
отыскиваются искатели занять его место на господарстве и разносят лживые вести,
будто Лупл уже убит на войне против Козаков и татар, а волоское господарство
остается вакантным. После избавления от неприятельского нашествия, Лупул написал
в Царьград, что он цел и пребывает в неизменной зависимости от оттоманского двора.
Этим избегнул Лупул грозившей ему опасности от турецкого двора: ему султан
отправил саблю, кафтан и подтверждение в господарском достоинстве. Но господарю
тяжело было нести данное Хмельницкому обязательство, выдать свою дочь за его сына,
и он через коронного гетмана подавал польскому королю совет послать, в качестве
государя, своему подданному Хмельницкому запрещение вступать в родство с вассалом
Оттоманской Порты, так как этого рода союз набрасывает подозрение в верности
Хмельницкого польскому королю 2).
«Вот была слава! — восклицает народная дума: — тогда козачество не давало себя
на смех никому, а топтало ногами неприятеля; так-то Хмельницкий хорошо сделал:
Польшу победил, Волощину засмутил, Гетьмашцину взвеселилъ» 3). «Пе даром,—
замечает беспристрастный украинский летописец,— козаки побратались с врагами
христианской веры 4).
С тех пор рушился предполагаемый союз крымцев с Польшею. Салтан Калга
заключил «побратимство», как говорили тогда, с Хмельницким. Татары были
довольны, что козаки скорее, чем поляки, дали им способ обогащаться чужим; а хан,
Ислам-Гирей, хотя и побаивался, что Русь сделалась сильна, но не смел действовать
наперекор Хмельницкому, потому что турецкий двор почитал Украину будущею
данницею Турции и повелел крымскому -хану находиться с Хмельницким в дружеских
сношениях, как с союзником и подручником Порты.
Когда Потоцкий стоял у Каменца, а Хмельницкий у Ямполя, соперники не начинали
никакого враждебного дела. Хмельницкий побаивался, что Потоцкий вмешается в дело
с Лупулом; однако обошлось без всяких неприязненных выходок со стороны поляков;
напротив, коронный гетман послал к Хмельницкому в подарок саблю в дорогой оправе,