Богдан Хмельницкий
Шрифт:
нарушать основание закона: чего себе не хочешь, того другому не делай. Но еслиб мы
этого и хотели, то в праве ли так поступать? Уния русских с римскою церковью
установлена в национальном с н
оде и утверждена св. отцом. Пусть таким образом и
уничтожается!» 2).
Домогательства русских уничтожить унию тронули щекотливую струну польского
сердца, фанатически-приверженного в тот век к католической религии. Все
единодушно были проникнуты
!) Jak. Michaf., 586—587.
2) Annal. Polon. СИш., I, 211.
377
открыты хитрости Верещаки; перехвачена переписка. Его заточили в
мариенбургскую крепость.
«Вот чтб делают эти защитники, раскола,—говорили тогда паны;—они все злодеи,
все изменники!»
«О, не потерпи, король, монарх наш, такого гнусного унижения!—кричали в
посольской избе.—Ты принял на себя долг охранять свободный парод; ты должен быть
полным королем нашей нации и не разделять своей короны с кем бы то ни было, тем
более с хлопом. Препоясай меч свой: мы идем за тобою; нас много у тебя; пойдем все
поголовно, и юноши, и мужи, и старцы, за вольность нашу, накажем эту наглую
сволочь! Пусть не брыкает Хмельницкий; в горло заткнем его дерзкое требование!»
Мысль о защите римско-католической церкви и шляхетской свободы породила
редкое между поляками единодушие.
24-го декабря, в последнее заседание сейма, война была объявлена всеми голосами.
Сейм положил созвать посполитое рушенье и собирать временные подати для платы
регулярному войску. Так как это было противно обыкновению, то некоторые сначала
стали представлять несообразностьдвух повинностей разом, приводя обыкновенную
пословицу: «с одного быка драть две кожп». Но король, в пример прочим, пожертвовал
значительную сумму на содержание войска из собственных доходов; вслед за ним
сенаторы дали обещание принести пожертвования с своей стороны. Эти примеры
подействовали на послов. Из любви к отечеству и для спасения его, как говорили они,
прекратились споры и недоумения. Установили меры собирания податей посредством
провинциальных сеймиков, определили строгое наказание всем, кто стал бы
противиться или медлить взносом, а равным образом и неисправным сборщикам.
Король и сенаторы предложили от себя еще, кроме дарованных пожертвований, плату
иностранным отрядам, которых предположили пригласить из Германии. После
тридцатилетней войны скитались по Европе толпы наемных войск, готовых пристать к
тому, кто дает им жалованье, и служить со всею честностью, как бы и за собственное
отечество. Это были остатки тех войск, которыми предводительствовали в кровавую
эпоху Германии то католические,то протестантские полководцы. Этих-то храбрых,
закаленных в боях рубак вызывали теперь король и паны против Козаков. Наконец,
положили отправить посольство в Рим и просить у папы денежного вспоможения для
такого дела, которое касалось, по мнению поляков, не только спасения христианской
державы, но вообще целости и чести римско-католической церкви. Другое такое же
посольство, с просьбою о денежном пособии, было послано к императору Фердинанду
III.
Поляки рассуждали, что новонабранное войско требует некоторого времени для
обучения; вообще надобно было помедлить, пока финансовые и
военноадминистративные дела их придут в надлежащий порядок; а потому, по
предложению короля, сейм решился еще раз попробовать, нельзя ли посредством
мирных сношений заставить Хмельницкого отказаться от своих требований, или, по
крайней мере, задержать военные действия Козаков. Козацким послам вручили такой
ответ на присланное прошение:
«Если козаки не хотят довольствоваться Зборовскими статьями, то король и Речь-
Посполитая не имеют средств удовлетворить их. Что же касается но-
378
вых, неслыханных предложений Хмельницкого и требований подтверждения
существующего договора, то королевству даже принимать их унизительно. Если козаки
не оставят духа мятежа и не приведут в исполнение Зборовских статей при
колмиссарах, назначенных от Речи-Посполитой, то Речь-Посполитая принуждена будет
для усмирения их употребить силу» *).
Однако, решились еще прибегнуть к прежним мерам и попытаться устроить снова
коммиссию для переговоров с козаками, давши коммиссарам две инструкции, одну
явную, другую секретную 2). Но из этого ничего не могло выйти, потому что в письме
короля к Киселю, назначенному коммиссаром, Хмельницкому ничего не обещалось,
кроме того, что высказано было козацким депутатам от сейма 3).
Козацкие послы получили дворянское достоинство. Поляки желали расположить к
себе этих лиц. По отъезде их отправились в Украину и коммиссары, из которых
главным был опят Кисель; но они еще не успели прибыть в козацкую землю, как
Хмельницкий уже узнал, что сейм постановил воевать против него и не хочет
принимать присланных статей. Гетман, с своей стороны, не хотел и не видел никакой
возможности отрекаться от них, а потому, не дожидаясь коммиссаров, созвал