Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна

— Зодчий вселенной, протобожество Сотот, — проговорил я.

Янус, вздрогнув, изумленно обернулся на меня.

Я старался не смотреть в его сторону.

Да, я разузнал, что это был за безымянный бог, такие дела. И пусть мне потом придется многое объяснять, прямо сейчас это не имело особого значения.

Голова змея приблизилась ко мне почти вплотную. Огромный желтый глаз загородил мне солнце, и все, что я теперь мог видеть — это рисунок золотой чешуи и блики в бездонной радужке, похожей на многослойный калейдоскоп из золотистых, коричневатых и оранжевых линий.

Но я не

отстранился и не вздрогнул, хотя сердце заколотилось где-то в пятках.

— Протобог С-сссотот?.. — удивленно переспросил змей. — А-ааа, в с-ссамом деле... Но как?..

— По решению совета его заточили в пещере здесь, в нашем мире, где и содержат уже очень много лет. В надежде, что так он умрет скорее.

Круглые глаза Змея стали еще шире.

— Как?..

— Видимо, примерно так же, как в скором будущем могут содержать и тебя, — ответил я. — А всем вокруг скажут... — от волнения у меня перехватило дыхание, но я справился и продолжил. — Скажут, что ты решил покинуть свою оболочку и стать частицей энергии этой вселенной. Или что-то в этом роде.

Офион мигнул своим желтым глазом. И медленно проговорил:

— Так вот почему...

— Почему что? — быстро переспросил Янус.

— Почему мой отпрыск ш-шшшелал, штобы я убил этого юношу.

— Чего?.. — оторопело проговорил я.

И Янус почти в один голос со мной тоже спросил:

— Что?..

Офион плавно повернул голову к магистру.

— А ты думал, он с-сссобирается от тебя избавиться? Но нет. Он с-сслеп и бесспечен. Не видит тебя. Не чует с-сатылком твою злобную тень. И про тебя ничего не сказал. Только про юношшшу. Я так и подумал, что не с-сспроста. Штобы Зевс заинтересовался с-смертным человеком, от которого нельзя родить очередного бас-сстарда — для это должен быть вессский повод. И этот повод есть. Юноша видел то, ш-шшто не должно. Он видел С-ссотота... Мне нуш-шшно подумать.

Он снова лизнул воздух над своей тарелкой, и прошипел:

— Поднош-шение ос-сстыло. Пус-ссть принесут еще.

Янус развернулся к телегам.

— Шрам, разделайте еще двух овец! И повторить блюдо! — крикнул он. — Только поживее, чтобы все еще парилось!

И в этот момент в глубине рощи что-то бабахнуло, будто взорвалось. Птичье облако с испуганным криком взметнулось над кронами деревьев.

Я вздрогнул.

Лилит мягко погладила меня по плечу, хотя сама озадаченно завертела головой.

— Что это? — хмуро спросил Янус Офиона.

— Моя кладка с-созревает, — меланхолично ответил змей. — Я отложил десяток яиц. Они с-сслишком с-сскороспелые, чтобы из них появилось шшшто-то разумное. Прос-сстые монстры. Больш-шшие только.

У меня все внутри похолодело. Если кроме самого Офиона появится еще целая армия монстров — нам жопа.

У Януса нервно дернулся уголок рта.

— И когда они... созреют?

— Не могу с-сснать точно. К полудню, наверное, — отмахнулся от несущественного вопроса древний змей. — Тиш-шше, дай подумать...

— Твою ж, — сквозь зубы пробормотал Янус.

Овцы вновь разорались и быстро умолкли. Через минуту Офиону подали вторую порцию кровавого угощения, и на этот раз тот сразу же проглотил содержимое тарелки.

— Реш-шение принято.

Я не с-сстану ворошить прош-шшлое, мой с-сславный враг, — прошипел Офион, когда вконец расстерянный и взволнованный Шрам отошел от костра. — Ведь ес-сли я расскажу о тебе, ты расскажешь обо мне. Нужно ли это с-сстарому змею? Я так не думаю. Но это ш-што касается прошшшлого. А што касается ос-стального... Участь С-сотота не дает мне покоя. Вселенная отомстит за такое. С-совет будет наказан за с-свое безумие. И кто с-нает — может быть, орудием этого мщения должен стать ты. Штош, попробуй. Твое с-счастье в том, что ты не с-стареешь, мой славный враг. Я слышу в твоих с-словах жар юности, и вижу огонь в глазах. Пусть будут. Ты привык брать будущее с-ссилой? Так возьми его. Не думаю, ш-што у тебя получится. Но и мешать я не с-стану. Таково мое решение. А юноше с-следует собрать как можно больше с-сильных покровителей. Ес-сли, конечно, мой совет не перес-сстанет быть актуальным уже к обеду...

Два новых оглушительных хлопка перебили его речь. Роща задрожала, зашелестела листвой. И ветер принес издалека приглушенный стон или вой — мрачный, потусторонний.

— А вот, похоже, и мои с-сскороспелые детки подали голос-сс. Быстей, чем я думал, — проговорил змей, приподнимаясь над землей в выжидающей хищной позе.

Осмотрев окрестности, он прошипел:

— Да, они уже блис-сско. Но пока еще не все. Так давай пос-смотрим, мой славный враг, чье потомство зас-служивает выжить? Мои змееныш-ши, или твои щенки?

Глава 19. Покой нам только снится

Янус вопросительно поднял бровь.

— Только змееныши и щенки?..

— Без богов.

— Нет, — в первый раз за весь разговор подал голос Та’ки, преображаясь. Медвежья личина стала прозрачной, как стекло, и внутри появилась знакомая человекообразная фигура. — Они принадлежат не только Янусу. Я буду сражаться с ними.

— А я сказал, что ты уронишь жопу и не будешь вмешиваться, — жестко возразил Янус. — Меня устраивает твое предложение, Офион. Но мне нужно объясниться со своими людьми.

— Не с-стесняйся, — ответил змей. — Делай, што должен...

— Это предложение не устраивает меня, — упрямо заявил Та’ки, снова вмешиваясь в разговор и глядя в упор на Януса. — Я — их покровитель, и тебе с моим мнением придется считаться.

Ян, тихо выругавшись, подошел к медведю и, схватив его за прозрачное ухо, что-то шепнул.

Наставник со вздохом опустил голову. И медленно сел обратно у костра, скрываясь за оболочкой, вновь набравшей цвет и плотность.

Змей лизнул воздух.

— Ш-што, пообещал адъютанту вмешаться, ес-сли дела пойдут плохо? — насмешливо проговорил он.

— Нет, — ответил Ян. — Просто доходчиво напомнил, что наши воспитанники — это воины, достойные его уважения, а не малые дети.

Магистр взял меня за локоть и поволок с собой к остальным парням.

Следом за нами направилась и Лилит.

— Ты еще куда? — не оборачиваясь, проворчал Янус.

— Так ведь про демонов великий змей и слова не сказал, так что я в игре, — проговорила она, поглаживая рукоять своего меча так, как если бы это была вовсе не рукоять.