Боги слепнут

Алферова Марианна Владимировна

Элий ползком добрался до авиатора. Корд не двигался. Элий плеснул ему в лицо из фляги. Авиатор дернулся, приоткрыл глаза, даже сделал попытку приподняться, но тут же повалился обратно на песок.

– Что с самолетом? – пробормотал Корд.

– Лежит, – последовал лаконичный ответ.

– Нам крышка.

Корд взял у Элия из рук флягу, сделал глоток.

– Попробуем починить? – предложил Элий.

– Попробуем, конечно… – согласился Корд, и стал выбираться из песка.

Элий смотрел, как оранжевые струйки медленно стекали вниз. Песок… быть может, это последнее,

что они увидят в своей жизни. Корд поднялся, обошел самолет. Элий отвернулся, понимая, что присутствует при осмотре смертельно больного.

В футе от его ноги мирно свернулась огромная желтая змея. Элий никогда не думал, что в пустыне водятся змеи таких размеров. Уж скорее в джунглях Новой Атлантиды можно обнаружить подобную тварь. Весила она никак не меньше человека. Змея смотрела на римлянина желтыми прозрачными глазами. Элий не испугался, ибо узнал змею. В своих снах (или бреду) он разговаривал с нею. Может быть, это бывший гений? Может, это гений пустыни?

– Приветствую тебя, гений, – сказал Элий.

– Привет, – отвечала змея (или змей). – Только я не гений. Называй меня Шидурху-хаган. Я твой союзник.

– В первый раз слышу о таком, – признался Элий.

– Иногда мы не знаем друзей по именам. Но все равно они приходят на помощь.

Элий провел ладонью по лицу и прикрыл глаза. Может быть, этот змей ему только кажется? Привиделся от жары и жажды и…

Элий открыл глаза. Рядом с ним сидел юноша со скуластым смуглым лицом. С его азиатскими чертами странно контрастировали золотистые волосы, цветом точь-в-точь песок пустыни.

Подошел Корд, отирая ветошью перепачканные руки.

– Самолет не восстановить, – признался он.

На Шидурху-хагана он не обратил внимания – как будто тот с самого начала был в их авиетке и потерпел вместе с римлянами аварию. Или Корд считал, что в пустыни так же легко прийти в гости, как и в Риме?

– Здесь недалеко есть колодец, – сказал Шидурху-хаган. – Могу проводить.

Элий посмотрел на Корда.

– Мне-то что, – авиатор пожал плечами. – Пусть ведет куда хочет. Моя птица больше не полетит.

– Идти лучше вечером, – сказал их новый знакомый. – Сейчас слишком жарко. Отдыхайте. Нам понадобятся силы. До железной дороги далеко.

Корд не возражал, он забрался под самолет и улегся в его тени. Элий, мельком глянув на авиатора, заметил, что тот не спит, а трогает пальцами изуродованный корпус.

– Ты построишь другой самолет, когда доберемся до Танаиса, – сказал Элий.

– Это первый, – признался Корд. – С первым никто не сравнится. Никогда.

Элий закрыл глаза и попытался заснуть. Странно, жажда его почти не мучила. В мыслях он уже пересек пустыню и был где-то далеко, шел по неведомой дороге среди зелени, и на желтый песок дорожки падали фиолетовые тени. Гроздья зеленого недозрелого винограда свешивались к лицу. А навстречу ему шла Летиция и вела за руку малыша… Элий проснулся.

Солнце уже клонилось к западу. Пора было трогаться в путь. Элий знал, что не умрет. Его спутники могут погибнуть. А сам он выживет. Для него одного прилетит с далекого севера туча

и прольется обильным дождем. Что за желание загадал для него Юний Вер? Что такое он должен исполнить на земле, чтобы заслужить смерть? Может быть, он будет жить вечно? Может, он станет подобен богам? Но ведь он будет стареть. В сто лет он превратится в развалину. Все, кого он любил, умрут. А он будет жить, жить, жить.

– Да – жить вечно – это почти что проклятие, – подтвердил Шидурху-хаган.

– Я заговорил вслух?

Белокурый азиат покачал головой:

– Нет. Но я слышу тебя. Если хочешь скрыть от меня мысли, не думай так явственно, будто разговариваешь сам с собой. Ясность мысли – не всегда достоинство.

– Ты чародей?

– Ну вроде того.

– Почему ты решил мне помочь?

– У нас общий враг. Страшный и могущественный. Чингисхан.

– Этого достаточно, чтобы стать друзьями?

– Вполне.

Они достали из самолета вещи – фляги с водой, сумки с провизией, надели заплечные мешки, замотали белыми тряпками лица. Из металлических тяг разбитой авиетки сделали тонкие трости – на случай, если кто-то попадет в зыбучие пески, за такую трость можно вытянуть неудачника. Шидурху-хаган вместо того, чтобы подняться, распластался на песке, вытянулся и вновь превратился в змею. Когда совсем стемнело, на спине его засветился зеленый узор. Он полз впереди, а они шли по его следу. Иногда проваливаясь в песок, иногда выбираясь на каменистую поверхность. Тогда шагалось легко. Они торопились. Но к утру выбились из сил. На зубах скрипел песок. Губы потрескались и запеклись. Пот больше не выступал на висках – не осталось для этого влаги. Но они продолжали идти. Иногда Корд падал, тогда Элий его поднимал. Шидурху-хаган видел, как аура вокруг тела Элия то вспыхивает, то гаснет.

Пески сменились скалами. Иссеченные ветром и песком, они свидетельствовали об одном: здесь нет воды.

Элий остановился, несколько мгновений всматривался в ночную пустыню, и вдруг сказал:

– Надо взять правее. Колодец там.

– Откуда ты знаешь?

Элий пожал плечами:

– Мне померещился колодец. Я увидел его.

– Хочешь сказать, что я сбился с пути?

– Не так уж много. Сделай поправку на изменение сущности, и ты поймешь, что ошибка твоя вполне закономерна.

Шидурху-хаган повернул туда, куда указал римлянин. Корд уже почти не мог идти. Элий тащил его за собой. Корд заговаривался, ему мерещились в ночной пустыне сады Кампании и храм на макушке ближайшей скалы.

VI

На рассвете они вышли к колодцу. Сложенный из черного камня круг посреди серой унылой поверхности. Окруженный кустиками тамариска и зонтичными акациями с мелкими колючими листьями, колодец пустыни обрадовал их куда больше, чем пышный сад. Черный круг, как черный лаз в иной мир. У колодца их ждали. Черный пес без единого светлого пятна лежал в тени. Шидурху-хаган вновь превратился в человека, пес вскочил, радостно гавкнул. И добавил по-человечьи:

– В ближайшие три дня никакой опасности. Вражеских войск поблизости нет.