Боги войны в атаку не ходят
Шрифт:
Предприятие оказалось своевременным и верным: как пчёлы размеренно снуют в родной улей и иначе не могут, поскольку это заложено природой, так мимо двери с надписью «Вино-водка» не проскакивал ни один защитник отечества.
Ничего, что в маленьком магазинчике и корки хлеба не сыщется: во-первых, с продуктами в стране так и так напряжёнка, во-вторых, служивый люд получал продпайки, и единственное, что требовалось для терапии смятенных перестройкой душ, — всего лишь пол-литра крепенькой!
А она вот — под боком. Круглосуточно и в каком хочешь ассортименте! Необъятное разнообразие алкогольного зелья всё ещё числилось диковинкой,
Фалолеев тоже не чурался нового ликёро-водочного источника, и такому удачному соседству обрадовался. «Андрей парняга, вроде, ничего!» — вынес он из первого визита мнение и ещё подумал с некоторым удовольствием, что про нелады с водкой (в жизнь энергично входило понятие паленки — спиртового продукта, происхождение которого было тёмным, а последствия употребления непредсказуемыми) теперь точно будет в курсе.
Холостяки сближались и уже наведывались друг к другу без церемоний. Андрей был создан для зарабатывания денег на современный манер, как говорится, спец по кручу-верчу; и тратил их тоже по принципам новой раскрепощённой жизни — в бизнес, на личное благо. Под личным благом у него подразумевалось не столько барахло — шкафы, стенки, посуда или ковры, сколько гулянки, вечеринки, застолья — словом, праздник души.
Расставался с деньгами Андрей без сожаления, красиво и как будто без сомнений, что по законам вечного финансового оборота они не пропадут с его горизонта. Деньги у него и впрямь вели себя, как дрессированный косяк рыб: невидимый сигнал, жест, посыл — и стая, прилично отплывшая от своего хозяина, мигом поворачивает назад, дружно мчится в хозяйские руки!
Фалолееву в Андрее этот размах нравился. Не то чтобы он под шумок взгромоздился на чужую шею попивать задаром (с пустыми руками он впредь не ходил), просто приятна была атмосфера, свободная от скупердяйства и жлобства, коих он уже насмотрелся. А когда Андрей завершил ремонт, то блеснул перед Фалолеевым в совершенно новом качестве — сосед-коммерсант оказался ходоком, и ходоком поистине гениальным, поскольку сам никуда не ходил, а делал так, что страждущие женские особы сами набивались к нему!
Случай позволил Фалолееву оценить эту гениальность всего лишь за сутки: ещё вчера утром он по-свойски заскочил в квартиру напротив и слегка остолбенел: на кухне управлялась стройная молодая женщина с заспанным, домашним лицом. Андрей очень нежно и мило именовал её Любасиком, и этот Любасик без макияжа, в розовом халате, отзывалась на ласку, как преданная собачонка, и производила впечатление законной супруги.
«Может, тогда Андрей пошутил, — промелькнула у Фалолеева единственно подходящая к ситуации мысль. — Может, имел в виду — временно холостой? А закончил ремонт и половина объявилась?»
— Жена, что ли? — один на один тихо спросил он Андрея.
— Ты что? — плавно изогнутые дуги Андреевых бровей подпрыгнули в гости к «ёжику». — Жена ещё чёрт-те когда улетела с первой космической! — Он шепнул потише: — Вчера в поезде снял, из Карымского района бабца.
Девица, что за одну ночь вжилась в роль любимой супруги, вошла в комнату.
— Завтрак готов, котик, — пропела она очень любяще и прижалась к Андрею тугим бедром.
— Красавица ты моя! — с взаимно нежной интонацией похвалил её тот и легонько хлопнул ладонью по выпирающей заднице. Молодая женщина растянула в довольной улыбке блёклые, ненакрашенные губы, гордо удалилась.
— Первый раз видишь? — не поверил глазам Фалолеев.
— Побожусь!
Вечером, когда Фалолеев снова переступил соседский порог, то обнаружил целую компанию: Андрей с каким-то незнакомым, крепким в плечах парнем и четыре расхристанные девицы. Домашнего Любасика уже не было, а Андрей ластился к невысокой круглолицей подружке, так же легко и просто называл её красавицей, любимой и без смущения похлопывал по ягодицам.
Круглолицая, упитанная девушка, не без симпатичности, делала вид, что стесняется откровенных приставаний, игриво отстранялась. Эта игра, к удивлению Фалолеева, закончилась не так, как он предполагал: опрокинув очередной стопарик, Андрей вдруг ощутил в себе непреодолимую потребность сиюминутной связи и крепко схватился за ближайшую соседку — худую, черноволосую, с маленькими, сведёнными к носу глазками. Он поднял её на руки и, шатаясь, подался во вторую комнату, где стояла накрытая шерстяным клетчатым пледом тахта и обитала дежурная простыня…
Процесс пошёл: широкоплечий парень, что впервые оказался на новой квартире Андрея, с нетерпением потянул в ванную свою кандидатку на удовольствие. Фалолеев, оставшись один с двумя девицами, несколько растерялся… в такие скорые откровенные отношения он ещё ни разу не вступал. Но та самая круглолицая, которую недавно завлекал хозяин и на которую Фалолеев посматривал с интересом, не решаясь вот так, на ровном месте, подступиться, сама подсела вплотную и обхватила его тёплой мягкой рукой за шею…
Глава 9
Уже через две недели свистоплясок образ жизни соседа Фалолеев представлял себе как ясный день. До развязного женского общества Андрей был охоч не только мечтами, душой и телом, но оказался и недюжинным практиком в древнем мужском развлечении. Каждую пятницу, вечером, он устраивал в своей квартире сбор слабого пола (в расчёте гулять до субботы, а то и до воскресенья), для чего ещё в четверг или даже среду обзванивал кого только мог. «Пока не разобрали! — пояснял он нехитрую стратегию сборов и выразительно шоркал друг об дружку указательные пальцы. — Созвониться, перетереть, застолбить!» В приглашениях коммерсант строго держался правила — женщин должно быть больше мужчин. «Выбор у мужиков, здоровая конкуренция у баб», — втолковывал он профанам собственный незыблемый канон межполовых отношений.
На фоне Андрея все полковые ходоки как-то помельчали в глазах Фалолеева, предстали второгодниками начальных классов школы Дон Жуана. Нет, если позабавиться лишний раз на готовеньком — охотников не продохнуть! А чтобы штурмовать женские прелести беззаветно, без оглядки… в полку таких целеустремлённых не водилось.
Те, кто хоть и норовили залезть под новую юбку, всё же взвешивали (кто ввиду скупости, кто по отсутствию финансов) плюсы и минусы будущих вечеринок, прикидывали траты, перебирали кандидаток. Нюансов хватало, и денежный расход всегда лежал на мужчинах, поскольку по неписаной традиции мужская забота- стол, женский долг — кровать. А с долгом очень часто выходил обман: накрытый стол, без которого «брачный» танец вокруг самки просто невозможен, вовсе не гарантировал положенных щедрот от слабой половины человечества.