Богиня на кухне
Шрифт:
Меня вдруг обуяла такая злость – злость на него, не желающего понять и поддержать.
– Я хотя бы попыталась! – выпалила я. – Я-то рискнула попробовать!
– И что это означает? – Он отпустил меня, слегка попятился.
– Это означает, что не тебе меня наставлять! – Я сознавала, что веду себя как дура, но не могла остановиться. – Ты такой узколобый! Ты засиделся здесь! Живешь в той же самой деревне, в которой родился, управляешь семейным бизнесом, покупаешь участок земли по соседству… Словно и не вылезал из утробы. Так что, прежде чем учить меня жизни, измени сначала свою, понял?!
Я умолкла, тяжело дыша. Натаниель смотрел на меня так, будто я его ударила.
Мне захотелось откусить себе язык.
– Я… я не хотела…
На глаза навернулись слезы. Все шло не так, как я себе воображала. Я думала, что Натаниель одобрит меня, обнимет, скажет, что я приняла правильное решение. В итоге же мы стояли друг напротив друга, старательно пряча глаза.
– Я прикидывал, как бы расправить крылья, – проговорил Натаниель глухо. – В Корнуолле есть питомник, на который я давно облизываюсь. Замечательный участок, и весьма прибыльный… Но я даже не стал приценяться, потому что не хотел работать в шести часах езды от тебя. – Он пожал плечами. – Наверное, ты права. Я и вправду узколобый.
Я не нашлась с ответом. Установилась тишина, только ворковали на ветвях голуби. Вечер выдался чудесный – теплый, благоуханный… Сквозь листву ивы, под которой мы стояли, пробивались лучи заходящего солнца, трава пахла так приятно…
– Натаниель, я должна вернуться. – Я запнулась. – Ну… У меня нет выбора. Но мы сможем быть вместе. У нас получится. Выходные… уик-энды… Я приеду на вечеринку Эамонна… Ты и не заметишь, что я куда-то уезжаю.
Он помолчал, поглаживая ручку бачка, потом вскинул голову. От выражения его лица у меня внутри все сжалось.
– Ошибаешься, – тихо сказал он. – Еще как замечу.
25
Я стала знаменитостью. Попала не первую полосу «Дейли Мейл». Заголовок гласил: «САМАНТА БРОСАЕТ ТУАЛЕТЫ И ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ЗАКОНУ». Когда я утром вошла на кухню, Триш и Эдди изучали газету – у каждого был свой экземпляр.
– Интервью Триш напечатали! – сообщил Эдди. – Глядите! Вот!
– ««Я всегда знала, что Саманта – не простая экономка», – говорит Триш Гейгер, 37 лет, – процитировала Триш с гордостью. – Мы с ней часто обсуждали за домашней работой философские вопросы и проблемы этики».
Она подняла голову и забеспокоилась.
– Саманта, с вами все в порядке? Вы такая… помятая!
– Плохо спала, – коротко ответила я и включила чайник.
Ночь я провела у Натаниеля. Мы больше не обсуждали мое решение. Но около трех я повернулась к нему и увидела, что он тоже не спит, – лежит и смотрит в потолок.
– Соберитесь! – велела Триш. – Сегодня ваш день! Вы должны выглядеть на все сто!
– Попробую. – Я скривила губы в подобии улыбки. – Сейчас вот кофе выпью…
День в самом деле обещал получиться нерядовым. Отдел общественных связей компании начал действовать, едва я позвонила в «Картер Спинк». Мое возвращение решили обставить со всей возможной помпой. В районе обеда на лужайке перед домом Гейгеров назначили пресс-конференцию; мне предстояло сообщить журналистам, что я безмерно рада вернуться. Затем несколько партнеров обменяются со мной рукопожатиями перед камерами, я дам короткое интервью, и мы все отправимся поездом в Лондон.
– Ну, – проговорил Эдди, когда я насыпала кофе в чашку, – все упаковали?
– Почти. Миссис Гейгер… вот. – Я вручила Триш аккуратно сложенное голубое форменное платье. – Я его постирала и погладила. Что называется, готово к употреблению.
У Триш вдруг задрожали губы.
– Ах, Саманта… Благодарю вас. – Она прижала к глазам салфетку.
– Ладно, ладно. – Эдди похлопал ее по плечу, сам подозрительно шмыгая носом. Честно говоря, у меня тоже глаза были на мокром месте.
– Я вам очень признательна, – выдавила я. – За все. И простите, что бросаю вас вот так, впопыхах.
– Вы приняли правильно решение. – Триш промокнула глаза. – Не извиняйтесь.
– Мы гордимся вами, – прибавил Эдди и отвернулся.
– Ну, все! – Триш взяла в руки чашку. – Я хочу выступить на пресс-конференции. Уверена, журналисты этого ждут.
– Конечно, – согласилась я, постаравшись скрыть изумление. – Отличная идея.
– В конце концов, мы теперь раскрученные люди!
– Раскрученные? – удивился Эдди. – Когда это нас успели раскрутить?
– Не перебивай! Меня напечатали в «Дейли Мейл». – Триш слегка зарделась. – И это только начало, Эдди. Если мы найдем хорошего агента, он обеспечит нам телевидение. Реалити-шоу. Или… съемки в рекламе «Кампари»!
– «Кампари»? – снова встрял Эдди. – Триш, ты же не пьешь «Кампари»!
– Начну пить! – Триш надула щеки. – В конце концов, они могут налить мне подкрашенную воду…
Тут прозвонил звонок
Улыбаясь, я вышла в холл, запахнула халат. Быть может, это Натаниель заглянул пожелать мне удачи.
На пороге стоял весь отдел общественных связей «Картер Спинк», в одинаковых брючных костюмах.
– Саманта, – проговорила Хилари Грант, начальница отдела, окидывая меня оценивающим взором, – вы готовы?
К двенадцати часам меня нарядили в черный костюм и черные туфли на высоком каблуке, а блузку выдали накрахмаленную так, что она скрипела при каждом движении. Профессиональная гримерша нанесла макияж, парикмахер уложил мои волосы в пучок.
И гримершу, и парикмахера, и одежду привезла Хилари. Мы с ней уселись в гостиной, и она принялась втолковывать мне, что и как отвечать прессе. В миллионный раз.
– Что вы должны запомнить прежде всего? – требовательно спросила она. – Чтобы от зубов отскакивало?
– Что нельзя упоминать туалеты, – устало ответила я. – Не буду, обещаю.
– А если начнут спрашивать о рецептах? – Хилари прекратила расхаживать по комнате и сурово посмотрела на меня.
– Я отвечу: «Я юрист. Мой единственный рецепт – это рецепт успеха». – Я как-то ухитрилась выговорить эту ахинею и не рассмеяться.
Совсем запамятовала, насколько серьезно наш отдел общественных связей относится к своей работе. Впрочем, за это им и платят. Могу представить, какие усилия они приложили, чтобы все прошло гладко. Хилари была со мной безупречно вежлива и доброжелательна, но на столе у нее наверняка стоит моя восковая фигурка, вся утыканная булавками.