Болельщик
Шрифт:
15 октября/Игра 3 ЧСАЛ
Мы со Стюартом встречаемся за обедом перед игрой, и хотя он соглашается разделить со мной пиццу с хрустящей хлебной корочкой поверху, он выражает сомнения насчет пиццы с майонезом и салатными листьями. Однако съедает свою долю. Полагаю, проведя в этом сезоне вдвоем порядка пятидесяти игр на «Фенуэе», мы выполнили свою норму по хот-догам. За пиццей мы разговариваем (о чем же еще?) о бейсболе. Вот по нему мы свою норму не выполнили. Особо обсуждаем, какой команде больше нужен перерыв из-за дождя, которого, похоже, не избежать. В Массачусетсе в октябре погода ужасная.
Мы соглашаемся с неохотой, что лишний день отдыха принесет больше пользы «Янкиз», потому
Когда мы входили в «Калифорнийскую пиццу» в 17.45; в воздухе висел легкий туман. Когда выходим в 18.45, туман сгустился, превратившись в мелкий, накрапывающий дождь. Когда поднимаем руки, чтобы нас ощупали, и открываем сумки у ворот «D» (так все устроено в Америке двадцать первого века, где граждане живут по законам времени Осамы), мелкий дождь заметно усиливается.
Синоптики обещали уменьшение облачности и прекращение осадков около полуночи, а до того — сильный дождь с резкими порывами ветра. Во время регулярного сезона судьба игры находится в руках «Ред Сокс» до момента ее начала, а потом право принятия решения переходит к судьям. В постсезоне, однако, все решения принимает Высшая бейсбольная лига — организация, которую больше заботят поступления от телетрансляций (отсюда и начало игр в 20:00, и миллионы детей, которым в будний день идти в школу, не могут их посмотреть), а не болельщики, игроки и сама игра. Вчера вечером игра Хьюстон — Сент-Луис продолжалась, несмотря на ливень. Мячи, ударяясь о базы, поднимали фонтаны брызг, прежде чем выкатиться на залитое водой внешнее поле. Я не против того, чтобы промокнуть, но я совершенно не хочу увидеть, как Мэнни Рамирес. Трот Никсон или Верни Уильяме заканчивают свою карьеру на мокрой и скользкой траве внешнего поля Фенуэй-парк.
Долго тревожиться об этом мне не приходится. Сотрудник стадиона, которого я знаю, стоит, привалившись плечом к киоску, в котором продают закуски из морепродуктов, и что-то говорит по рации. Когда мы со Стю проходим мимо, сует рацию в карман желтого блестящего дождевика и подзывает нас взмахом руки. «Идите домой, парни, — говорит он. — В половине восьмого игру отменят».
Я спрашиваю, уверен ли он. Он отвечает: «Абсолютно».
Какое-то время мы крутимся на стадионе, достаточно долго, чтобы пропитаться влажной атмосферой «Фенуэя». Официально игру еще не отменили. В 19.58 укрывающий поле брезент по-прежнему на месте, и это говорит о многом. Репортеры и телевизионщики укрылись от непогоды в небольших мини-павильонах. Питер Гэммонс бродит вокруг, напоминая большого человека-ворона в черных брюках и черном дождевике. Стюарт и я перекидываемся с ним несколькими фразами, главным образом о вероятности Папы Курта выйти на поле еще в этом сезоне (маловероятно, но такая возможность остается, учитывая бойцовский характер Шиллинга), а потом мы уходим. Я успеваю вернуться в номер отеля и высушить волосы, прежде чем Высшая бейсбольная лига смиряется с неизбежным и с крайней неохотой объявляет о переносе игры.
16 октября
Я раздвигаю шторы в восемь утра и вижу безоблачное синее небо. Сегодня «Янкиз» и «Ред Сокс» будут играть в бейсбол.
Я привожу на эту игру все семейство, так что билеты приходится покупать у брокера, переплачивать, и все для того, чтобы посмотреть, как потом выяснилось, худшую игру года, может, всей моей жизни, более худшую, чем представление мистера Лоуве на «Стадионе» в Бронксе. Температура воздуха десять градусов, но скорость порывов ветра достигает 40 миль в час. Сетки ограждений трясет и грозит вырвать с корнем. Кейтлин дрожит от холода, и я по кредитной карточке беру ей одеяло.
Бронсон играет ужасно, но и Кевин Браун ничем не лучше. «Кевин», — скандируем мы. Джетер допускает ошибку, которая приводит к очку, вот мы и кричим: «Джееее-тер! Джееее-тер!» (на поле он играет ужасно, рассеян, как и весь сезон, отчего все громче слышатся голоса критиков с требованием поставить на позицию шорт-стопа А-Рода, но у Джетера нет той быстроты реакции и скорости, которые необходимы на третьей базе, а перевода на вторую он не потерпит). После Бронсона мы выставляем на питчерскую горку наших худших сменных питчеров, словно Кома сдает игру… как будто ему хочется, что счет стал 0:3. Странно.
Мацуи приносит пять очков. После того как накачанный стероидами Шеффилд отправляет мяч за пределы поля, число зрителей на трибунах начинает катастрофически уменьшаться. В Малой лиге есть правило: как только преимущество достигает десяти очков, игра заканчивается, но не здесь, и, чтобы спасти наших настоящих сменных питчеров, Уэйк вызывается поработать несколько иннингов, а это означает, что завтра стартером будет Лоуве (гораздо лучше, думаю я, с учетом того, как Уэйк подавал весь сезон). Но вместо того чтобы сдержать «Янкиз» и позволить нам вернуться в игру, Уэйк разрешает раннеру, который попал на базы стараниями Лесканика, принести очко, а потом отдает еще пять, в результате чего «Янкиз» становятся недосягаемыми. Эмбри выглядит плохо, и тогда Франкона оставляет бедного Майка Майерса играть против правшей в девятом иннинге, чего раньше никогда не случалось. Майерс, однако, справляется и не отдает ни очка, но счет к тому времени уже 8:19.
Это ужасно, это унизительно, а хуже всего перемена отношений болельщиков к Марку Беллхорну. Они безжалостно освистывают его за ошибку, которая приводит к потери очка, а потом продолжают освистывать всякий раз, когда подачами его выбивают из игры. Как будто они не помнят, что именно Меткий Марк удержал нас на плаву в апреле и мае. Это неправильно, и такое отношение злит меня больше, чем «Янкиз», которые попадают на базы после болов, или Мацуи, отправляющий мяч за ограждение поля и увеличивающий отрыв до неприличных десяти очков.
17 октября
«Янкиз» играли. «Сокс» довольствовались ролью мальчиков для битья.
В отель я попал только за полночь и сделал лишь короткую запись в дневнике («„Ред Сокс“ проиграли. Ужасно»), прежде чем свалиться в постель, где меня ждали шесть часов беспокойных снов [154] . Поднялся в семь утра, надел спортивные шорты и новую рубашку с надписью «ИОКИЛИС» (подарок Стюарта О'Нэна, благослови его Бог) и пошел в соседний бар-кафетерий за апельсиновым соком и круассаном. Я не стал покупать «Глоуб» в газетном киоске в вестибюле отеля и, конечно же, не включил «Спортивную панель», когда вернулся в номер. Включил только новостную программу с «бегущей строкой» в нижней части экрана, и лишь на короткое время, чтобы подтвердить для себя окончательный счет вчерашнего кошмара. Затем выключил этот чертов «ящик» и сделал зарядку без информационной поддержки: никакого спорта, никаких опросов общественного мнения, никаких репортажей о бомбардировках Багдада.
154
В том сне, который я помню, я пытался заключить какую-то сделку с Джорджем Стайнбреннером, который смеялся надо мной и говорил (это, вероятно, самая интересная часть сна и, конечно же, самая важная), что мне нужно подстричься. — Примеч. С. Кинга.
«Янкиз» победили 19:8. Это окончательный счет. Замените двоеточие единицей, и вы получите тот самый год, когда «Ред Сокс» в последний раз выиграли «Мировые серии». Может, проклятие все-таки существует? Или даже Проклятие, если угодно. До третьего иннинга этой катастрофы на поле было некое подобие игры. А потом «Янкиз» просто проехались по нам паровым катком. Джейсон Варитек неплохо сыграл в нападении за «Ред Сокс»; Хидеки Мацуи, к несчастью, сыграл за «Янкиз» просто великолепно, о такой игре мечтают многие бейсболисты, и в реальности она случается лишь раз, да и то если только им очень повезет.