Болезнь неведения (Введение в психофизиологию неврозов)

Симонов Павел Васильевич

Информационная теория рассматривает эмоции в качестве специального нервного аппарата, сформированного эволюцией, как механизм компенсации недостатка сведений, необходимых для организации приспособительных действий в вероятностно (более или менее случайно) изменяющейся среде.

3. Информационная теория формулирует к о л и ч е с т в е н н у ю зависимость степени эмоционального напряжения от величины (силы) соответствующей потребности и разницы между сведениями, прогностически (предположительно) необходимыми и имеющимися в данный момент у субъекта. Любая формула всегда содержит в себе элемент идеализации явлений и ее применение требует введения поправочных коэффициентов. Это справедливо и для физики, и для химии, не говоря уже о биологии. Кроме того, уровень наших знаний не позволяет пока предложить адекватные единицы измерения для таких многообусловленных величин, как «эмоциональное напряжение», «потребность», «информация, необходимая для

достижения цели». Но в той мере, в какой мы способны косвенно оценить величину эмоции по учащению сердцебиений или подъему кровяного давления, а потребности — по силе раздражающего тока или продолжительности голодания, формула уже сейчас может быть подвергнута экспериментальной проверке. Результаты экспериментов, а не общие рассуждения способны опровергнуть установленную закономерность или утвердить ее соответствие объективной природе изучаемых явлений. Когда-нибудь учебник физиологии будет в значительной мере состоять из количественных формул. Информационная теория эмоций — шаг именно в этом направлении.

4. Информационная теория подчеркивает идеальную и субъективную сторону эмоций. Необходимые и возможные действия очень часто сопоставляются мозгом до начала их реализации, в чисто информационном плане, т. е. идеально. При этом имеющаяся информация сопоставляется с прогностически (предположительно!) необходимой. Разумеется, прогноз, основанный на врожденном и ранее приобретенном опыте живого существа, отражает объективные закономерности окружающего мира. В противном случае приспособление оказалось бы невозможным. Но в известных пределах прогноз может и не совпадать с информацией, объективно необходимой и достаточной для достижения цели. Человек способен благодушно отнестись к событию, которое должно было бы внушить ему серьезные опасения, или, наоборот, испытать сильнейшую тревогу там, где для нее нет действительных оснований. Субъективность эмоциональных переживаний — непреложное следствие формулы, где наличная информация всегда сопоставляется с прогностически необходимой.

5. Информационная теория рассматривает возникновение положительных эмоций как результат п р е в ы ш е н и я наличной (полученной) информации над прогнозированной субъектом. Наличие потребности, причем потребности неудовлетворенной, необходимо для положительных эмоций ничуть не меньше, чем для отрицательных.

Мы не собираемся пересказывать свою книгу и подробно рассматривать вопрос о том, какую роль играют эмоции в поведении высших животных и человека, в целостной деятельности головного мозга. Нам было важно напомнить читателю о причинах и условиях возникновения эмоций. В данном случае нас интересовали механизмы возбуждения эмоциональных центров, а не последствия их активного состояния. Эмоции оказывают разностороннее и мощное влияние на жизнедеятельность организма. Они мобилизуют скрытые резервы, повышают (а в других случаях, наоборот, тормозят, угнетают) энергетические возможности мышц, обостряют чувствительность зрения, слуха и обоняния. Эмоции вскрывают дополнительные хранилища памяти, которые мы не можем использовать по своему усмотрению. В состоянии эмоционального возбуждения человек находит те решения, которые принято называть интуицией и озарением.

Особенно характерны для эмоций так называемые Доминантные типы поведения, когда самые разнообразные раздражители приобретают значение, соответствующее общей обстановке. Войдя в незнакомый лес, боец отвечает оборонительными реакциями (прячется, поднимает автомат, прекращает движение и т. д.) на слабый шорох, треск, мелькнувшую тень. Многие из его защитных действий оказываются ненужными, зато человек не будет застигнут врасплох притаившимся врагом. Мы снова убеждаемся в справедливости оценки эмоций как аппарата, компенсирующего недостаток сведений, необходимых для достижения цели, в данном случае — самозащиты.

А как важны положительные эмоции радости, бодрости, уверенности в своих силах для плодотворной деятельности человека, для смелого продвижения вперед к манящим, хотя и далеким целям! Даже небольшой первоначальный успех на трудном пути окрыляет нас, заряжает энергией и оптимизмом. Пусть многое на этом пути представляется неведомым, таящим неожиданные преграды и опасности; пережитое ранее торжество победителя ведет человека вперед, наперекор «здравому смыслу» и слишком расчетливой осторожности.

Эмоциональному возбуждению принадлежит важная роль в механизме генерации «полезных шумов» или «психических мутаций». Мы уже касались этого вопроса, когда говорили о значении страха в механизме формирования плавательного навыка.

Дело в том, что классический механизм замыкания условного рефлекса предполагает прямое и непосредственное отражение связи между событиями А и Б (например: между вспышкой лампочки и подачей кормушки) в структуре замкнувшейся нервной связи между следами события А и следами события Б. Подобный механизм несомненно имеет место в высшей нервной деятельности животных и человека. Однако

такой механизм будет избирательно фиксировать связи, наиболее очевидные, много раз повторяющиеся, лежащие на поверхности. Советскими учеными Д. Н. Меницким и И. М. Фейгенбергом убедительно показано, что мозг строит свои предположения о будущих событиях с учетом вероятности их возникновения, которая, в свою очередь, определяется тем, как часто и сколь надежно данное событие происходило в прошлом. Вероятностный прогноз подобного рода разумен и целесообразен, но только до тех пор, пока наличная обстановка достаточно похожа на встречавшуюся ранее. При резком изменении обстановки опыт, приобретенный в прошлом, из опоры и советчика может превратиться в тяжкий груз, в силу инерции, косную и теперь уже утратившую какой- либо смысл. Значение эмоционального возбуждения, по- видимому, и состоит в том, что, благодаря ему, сопоставляются следы реальных событий в комбинациях маловероятных, ранее не встречавшихся или встречавшихся исключительно редко. Подобно тому, как возбуждение центра страха порождало у человека, не умеющего плавать, множество «двигательных шумов», не похожих ни на бег, ни на ходьбу и поэтому способных явиться материалом для совершенно нового плавательного навыка, эмоциональное возбуждение ячеек памяти ведет к генерации «психических шумов или психических мутаций». При этом сопоставляются нервные следы событий, очень далеких друг от друга, может быть, вообще не сочетавшихся в жизненном опыте человека.

Сказанное ни в коем случае не означает, что деятельность мозга перестает контролироваться действительностью. Ведь и при обучении плаванию из хаоса «двигательных шумов» были отобраны и зафиксированы только те движения, которые обеспечивают поддержание тела на плаву. Так и в случае «психических мутаций» небывалые сочетания нервных следов все время сопоставляются с реальной действительностью. Из множества возникающих ассоциаций отбираются и фиксируются только те, которые соответствуют связям, реально существующим в среде. В итоге мы снова получаем временную нервную связь (условный рефлекс) между следами событий А и Б, которая правильно отражает зависимость внешнего события Б от события А. Но здесь мы уже имеем дело с вторичным отражением, потому что сперва эмоциональное возбуждение соединило нервный след А с нервными отпечатком Б, а потом было установлено соответствие данной комбинации реальной связи между явлениями А — Б.

Таким образом, эмоциональное возбуждение предстает в качестве творческой силы, обеспечивающей поиск решения в обстановке, где прошлый опыт отказывается служить или толкает на избитые, потерявшие свое значение пути. Если рациональный опыт прогнозирует будущее в направлении н а и б о л е е в е р о я т н ы х событий, то эмоциональное возбуждение предстает как борец с очевидностью, как механизм р е з е р в н о г о п р о г н о з и р о в а н и я м а л о в е р о я т н ы х с о б ы т и й. Вот почему нервный механизм эмоций неразрывно связан с творчеством, с вдохновением, с интуитивными догадками и «озарениями».

Особенности механизма психических мутаций делают понятной роль эмоциональности в художественном творчестве, а также опасность излишней рассудочности в работе художника и поэта. Холодный расчет неизбежно предпочитает ассоциации с высокой вероятностью их появления, гарантированной всем прошлым опытом индивидуума. Эмоциональное возбуждение обеспечивает мобилизацию маловероятных сочетаний, комбинирование следов, далеких по своему происхождению. Образ морских волн скорее и чаще всего ассоциируется с лодкой, чайкой, причалом и т. д., и только сознание художника сопоставит их с «миллионами хамелеонов», непрерывно меняющих свой цвет (Н. Матвеева).

Может быть, признание механизма «психических мутаций» впервые позволит ответить на вопрос: зачем человеку сны? И. П. Павлов считал сновидения результатом случайного и хаотичного растормаживания нервных структур, хранящих следы ранее полученных впечатлений. Австрийский психолог З. Фрейд, напротив, усматривал в сновидениях совершенно логичные, хотя и «зашифрованные» для бодрствующего человека мысли о его подавленных стремлениях. С нашей точки зрения, во время: сна продолжается работа генератора «психических шумов», только эти «шумы» не сопоставляются с действительностью, не подвергаются рациональному отбору. Как знать, не принесет ли нам тщательное изучение сновидений первых реальных сведений о закономерностях и механизмах работы нервного аппарата «психических мутаций», так тщательно замаскированного природой в состоянии активного бодрствования? Во всяком случае гипотеза «генератора» хорошо объясняет роль эмоциональности в происхождении сновидений. Важное значение эмоций отмечали почти все авторы, пытавшиеся объяснить механизм сновидений. Однако при этом эмоции обычно рассматривают только как источник стойкого возбуждения, растормаживающего нервные следы. В подобном случае неясно, почему источником возбуждения не могут явиться структуры, связанные с рациональным опытом, в том числе служащим удовлетворению жизненно важных потребностей.