Большая игра
Шрифт:
— Вот это я удачно зашел… Так, сейчас все отсканирую и потом изучу на досуге.
Пока мотоцикл пожирал километры, Март думал, разумно ли вмешиваться. Здравый смысл оказался сильнее. На войне, как на войне. После такого инцидента ядерная программа немцев наверняка сильно застопорится, а всего скорее, и лишится порядочной доли финансирования. Да и интерес ученых, особенно Гейзенберга, охладеет к атомным проектам… Что и требовалось.
— Все, хватит с меня сумрачного германского гения и красот центральноевропейской осени. Поехали в весну.
[1] Luftschiffbau —
[2] DKW — Dampf Kraft Wagen.
Глава 12
Проводив своих русских друзей, Геринг, не теряя ни минуты, отправился назад в Берлин, благо, подвернулся попутный рейс только что сданного «Люфтштайкрафте» корвета «Герта», отправлявшегося к месту службы. Оказавшись на борту военного корабля, адъютант кайзера никак не мог удержаться от сравнений с кораблем русского миллионера и пришел к самым неутешительным выводам.
И дело даже не в комфорте. Будучи сибаритом по натуре, Геринг все же в первую очередь являлся пилотом и хорошо разбирался в технике. Русские ГДК оказались, как минимум, в полтора раза мощнее немецких того же класса, что давало изрядный выигрыш в скорости и грузоподъемности. Плюс к тому, яхта Колычева отличалась отменной маневренностью и легким управлением. Все вместе это привело к тому, что в Потсдам он прибыл в не самом лучшем расположении духа.
Как оказалось, император его ждал, и скоро он оказался перед Вильгельмом.
— Докладывайте, майор, — проскрипел тот, устраиваясь поудобнее перед камином.
Владыка Германии пребывал в крайне дурном расположении духа. Затянувшийся парламентский кризис, вызванный противостоянием с социал-демократами, вот уже который день портил ему настроение. Вызывая разлив желчи и портя завтрак. А тут еще ему доложили крайне неприятное и расстраивающее известие о взрыве и последовавшем за ним сильном пожаре в лейпцигской лаборатории с первым в мире экспериментальным атомным реактором или, как называли его сами немцы, — атомной машиной. Вильгельм Третий очень гордился успехами германских ученых в этой стратегической и самой передовой отрасли знания, глобальным первенством Берлина в раскрытии тайны ядерной энергии, и тут на тебе!
— Мой кайзер, — начал адъютант. — Сенатор Колычев покинул территорию рейха. Как мне было приказано, все это время я пробыл с ним.
— Я нисколько не сомневался в вашей исполнительности, — поморщился император. — Поэтому ближе к делу.
— Могу сказать лишь одно, ваше величество. Мой подопечный не был замечен в чем-либо предосудительном.
— Вот как… Но быть может, он проявлял к чему-нибудь особый интерес?
— Больше всего к своей красавице-жене, мой кайзер.
— Да, — не смог удержаться от усмешки Гогенцоллерн. — Фрау Колычефф обладает массой достоинств. Этот русский — настоящий счастливчик!
— Полностью разделяю ваше мнение…
— Но вас послали не затем, чтобы вы любовались русскими красавицами. Припоминайте, быть может, он интересовался новинками техники или какими-то научными исследованиями?
—
— Что?
— Позволено ли мне быть откровенным?
— Черт бы вас побрал, Герман, конечно же, мне нужна правда!
— Как мне не печально это признавать, но русским нечего высматривать на наших заводах. Мы настолько отстали в разработке воздушных судов, что вряд ли нагоним их в обозримом будущем.
Некоторое время кайзер молчал. С одной стороны, мысль о том, что славянские варвары могли опередить германских инженеров, была ему до крайности неприятна. С другой, будучи человеком здравомыслящим, он это давно подозревал и теперь лишь убедился в справедливости своих мыслей.
— Интересовался ли герр Колычефф научными исследованиями?
— Нет, — качнул головой Геринг. — Разве что в паре библиотек просмотрел очень быстро подборки научных журналов.
— По какой тематике?
— По всем отраслям знания, список я подготовил. Но он их просто быстро листал, такое впечатление, что он искал нечто, но так и не нашел…
— Герман, ты все же глупец. Он гросс. Я слышал, сильные одаренные способны на всякие чудеса…
— Не могу знать, мой кайзер. Докладываю, что видел.
— Ладно, продолжай. Что его заинтересовало на заводах Цеппелина?
— Мне показалось, он был доволен тем, что увидел. И, как я уже сказал, это не очень хорошо для рейха, мой кайзер.
— Я помню, что вы говорили, майор, — поморщился Вильгельм. — С кем он еще встречался? Что особенного ты заметил?
— Я старался выглядеть простецом, чтобы втереться к нему в доверие. Ведь мы оба — летчики! Но он не захотел подпускать меня ближе, ощущалась какая-то отстраненность, а временами проглядывала даже холодная злость. Не знаю, с чем это связано, мой кайзер. Но, возможно, ему не нравится мое отношение к унтерменшам и всяким желтым. У него в команде сразу два офицера — азиата. Старпом и второй пилот. Вот им он полностью доверяет.
— К слову. С левыми из СДПГ или коммунистами он не виделся?
— Нет, и не упоминал ни разу.
— Хорошо. Эти предатели у меня уже в печенках! Герман, передайте своему Адольфу, чтобы на голосовании в бундестаге по закону о профсоюзах он обязательно провалил предложение социал-демократов. Пусть вносит поправки и окончательно похоронит проект!
— Да, мой кайзер, все будет сделано.
— Очень надеюсь, что получится лучше, чем в прошлый раз! — не без скепсиса посмотрел Вильгельм на своего адъютанта. Тот в ответ молча вытянулся перед императором.
Еще десять лет назад тогда еще кронпринц затеял игру против немецких левых, набирающих в условиях разразившегося в Европе глубочайшего экономического кризиса все больше сил и влияния в среде пролетариата и безработной городской молодежи. Опору он нашел в крайне-правых. Фрайкоры помогли сбить попытки революционных выступлений в Саксонии, Баварии и Гамбурге, а затем он же помог национал-социалистам найти общий язык с крупнейшими корпорациями, получить финансовую помощь и продвинул их в бундестаг.