Большая интрига
Шрифт:
В первых двух лодках люди были настолько напуганы выстрелами, что не знали, в каком направлении им надо грести, поэтому они легли в дрейф в ожидании непонятно какой помощи. Может быть, она придет от их товарищей, которые бряцали оружием и переругивались.
Лефор разделил своих людей на две группы: одна укрылась в кустах, другая направилась к устью реки Арси, где невысокие скалы могли скрыть их от взглядов и в то же время защитить. Его план, изложенный в нескольких словах, состоял в том, что надо было людям дать возможность высадиться на берег. Может, они сначала захотят там переговорить, прежде чем открыть огонь? Во всяком случае капитан хотел знать, с кем он имеет дело, потому что он утверждал, что с англичанами надо воевать иначе, чем с голландцами, а с португальцами иначе, чем с испанцами. А тем более, если речь шла о французах! Но он никак не мог понять, неужели кучка его соотечественников приплыла для того, чтобы искать ссоры с ним и с капитаном Ля Шапеллем?
В сопровождении Шерпрея и Троса он пошел укрыться за кустами кокколобы, чьи широко раскинутые листья могли, каждый, свободно прикрыть половину человеческого тела.
С этого места флибустьеру было видно все, что происходило на воде. Луна освещала эту картину мягким и нежным светом, который бы привел в восторг художника, особенно яркие светящиеся точки на ружейных стволах, на доспехах и саблях, сверкающих под ее лучами.
Четыре широкие лодки с солдатами подплыли к первым двум. Они успели поднять на борт тех, кто в панике бросился в воду. У нападающих воцарился порядок. Видя людей, подплывающих к песчаному берегу в открытую, что, конечно, свидетельствовало об их храбрости, но также и о безумной неосторожности, Лефор догадывался, что его матросы уже больше не могли терпеть.
Какие прекрасные мишени были перед ними! Учитывая, что флибустьеры были великолепными стрелками, разведчиками, уменье которых стало просто легендарным, было маловероятным, что кто-нибудь из этих храбрых солдат остался бы целым и невредимым!
Все лодки причалили к берегу одновременно. С ловкостью и уверенностью, говорящими о длительной тренировке, люди, сидевшие в них, прыгнули в воду до того, как лодки были закреплены, после чего они вытащили их носовую часть на берег.
Несколько минут спустя на берег высадились примерно около шестидесяти хорошо вооруженных и решительно настроенных человек.
Отец Фовель, остававшийся на борту «Пресвятой Троицы», не подавал о себе никаких знаков. Стоя в тени скалы, фрегат напоминал мертвый корабль, похожий на призрак, без освещения и огней.
Лефор тихо посмеивался, догадываясь об уловке священника.
Действуя таким образом, тот просто-напросто разделил десант надвое. В то время как шестьдесят солдат высаживались на берег, остальная часть экипажа оставалась на борту для предупреждения нападения. А флибустьерам, остававшимся на берегу, оставалось меньше людей, с которыми им придется вступить в бой. Когда они выведут этих солдат из строя, им будет легче победить других.
Шерпрей прервал насмешливый смех капитана, сказав ему:
— Мне кажется, капитан, что я обнаружил вашего человека.
— Моего человека?
— Ну, того типа с ленточками вокруг воротничка, с вышитыми манжетами на рукавах и со шляпой с гусиными перьями. Их капитана, вот кого! Того, кому вы запихнете в рот скелет свиньи.
— Ах ты, черт побери! А ну-ка покажите мне, где прячется эта нахальная шавка?
Помощник показал ему рукой:
— Вон там, — ответил он и, хмыкнув, добавил: — Знаете ли, капитан, если, конечно, мои глаза не обманывают меня, эта нахальная шавка почти такого же роста, что и вы!
Глава 6
Байярдель против Лефора
Лефору не понадобилось много времени для того, чтобы различить среди солдат, выстроившихся в ряд на песке, капитана Байярделя. Однако он в нем не признал начальника береговой охраны из-за бледного лунного света и широкой шляпы, скрывавшей лицо. К тому же гнев просто ослепил его. В этом человеке он видел только того, кто имел наглость быть с ним одного роста, разбойника, державшего себя слишком вызывающе и прибывшего с намерением напасть на него.
— Сто тысяч чертей! — выругался он громовым голосом, донесшимся до устья реки Арси. — Нам предстоит отличная битва! Обещаю вам это! Мы раздробим черепа этим разбойникам!
Абсолютно не испугавшись этих страшных угроз, храбрый капитан «Девы из порта Удачи» вышел из строя и направился к тому месту на берегу, где песок был сухим. Он спокойно приближался без всякого прикрытия, являя собой отличную мишень для ружья.
— Он мой! — прорычал Лефор. — Клянусь, что изуродую того, кто посмеет дотронуться до него!
— Выстрел в человека, плавающего под королевским флагом, является преступлением! заявил Байярдель таким ровным голосом, что его трудно было сразу узнать. — Так могут поступать только пираты, те самые, которых мне поручено уничтожить или навсегда изгнать с тропических островов.
Он остановился на минуту, переводя дыхание. Затем продолжил:
— Если вы не воры, то вам нечего прятаться и стрелять без предупреждения. А значит, по своей воле или силой, но вы поплывете со мной в форт Святого Петра, где вас будут судить по приказу Его Величества. Но поскольку вы французы, как я понял по вашим выкрикам, я решил поступить с вами несколько мягче, несмотря на ваши преступления. Я не собираюсь ни нападать на вас, ни тем более уничтожать, что я легко мог бы сделать, учитывая силы и вооружение, которыми я располагаю и которые, без сомнения, превышают ваши. Поэтому предлагаю вам следовать за мной, если без раскаяния, то, по крайней мере, без предательства. Я возьму вас на свой корабль и отвезу на Мартинику.
Флибустьер, укрывшийся за невысокими скалами на берегу Арси, прокричал голосом попугая, а другой крикнул надтреснутым козлиным голосом:
— Он говорит, как богослов!
Третий им вторил:
— Ну прямо, как в соборе под звуки органа!
Лефору не понадобилось много времени, чтобы понять, что со времени его отплытия из Сен-Кристофа произошло что-то серьезное. С чего это вдруг король, которому флибустьеры отдавали десятую часть своей добычи, объявил на них охоту? Почему он ставит их теперь вне закона? Почему он издал декрет о том, что их следует судить? А для человека, много повидавшего в своей жизни, слово «судить» означало «повесить».
Выправка капитана, его храбрость и вежливость произвели, однако, на Лефора хорошее впечатление. Никто больше, как Лефор, не был столь чувствителен к вежливому обращению. Поэтому, не желая оставаться в долгу, он вышел из засады и, сделав несколько шагов по направлению к капитану, сказал:
— Месье, я узнаю в вас вежливость французского офицера. Клянусь вам, что никто не был бы более счастлив, чем я, оказать вам помощь в выполнении той трудной миссии, которую вам поручили. Трудной, судя по вашим словам, особенно для нас. Вы говорили сейчас, месье, если не ошибаюсь, о ворах, о преступниках, об оскорблении королевского флага. Но вас обманули! Никогда более набожная рука не стреляла в вас из пушки! Никогда, клянусь вам, господин офицер! Ибо человек, державший в одной руке запал, другой перелистывал требник!