Большая книга приключений и загадок
Шрифт:
– Что эт-то было? – испугался Маркиз.
– Ацетон, – буркнул Миша, направляясь к окну.
– Ух. Хорошо, что я ж-жив остался.
– Все, Михаил! – возмутилась мать. – Я сейчас отменю заказ новых реактивов!
– Мам, ацетон совершенно безопасен! Если бы мы не начали ругаться…
– А зачем вы ругались? Спокойно проблемы обсудить не можете? Обязательно спорить?
– Спорить обязательно, – сказал Мак, – потому что в споре рождается истина. Дипломатические номера, Михаил, – это белые буквы на красном фоне. А красные на белом – это белорусские. Так что, Маркиз, коли жив остался, обзвони-ка еще раз все тридцать фирм, что я вчера нагуглил. Спроси, есть ли у них клиенты-белорусы.
– Почему ты думаешь, что на грузовике с белорусскими номерами будут разъезжать белорусы? – пробурчал Миша.
– Я думаю, что номера поддельные, – снисходительно произнес Мак, – конечно, белорусские номера могут и папуасы прикрепить, но никто не мешает проверить эту зацепку.
Глава 6. Друг или враг?
I
Помогли то ли баклажаны, то ли прогулки, то ли фотография Свити, запертая в ящике, но утром, едва проснувшись, я вспомнила, где мой медведь.
Всю ночь я думала о том пожаре. Он не мог произойти в квартире, я хорошо помню, как мы выстроились все перед горящим домом. Помню бабушку, прижимающую к груди какую-то тетрадку и игрушки, которые связала сама. Папа ругает ее за то, что она полезла в огонь ради игрушек, но бабушка только отмахивается. Она не отрываясь смотрит на дом. На наш дачный дом под Серпуховом.
Я не спешила делиться информацией с преступниками. Они начнут угрожать моей Свити, чтобы выжать из меня что-то еще, а я больше ничего не помню. Нет, этой информацией я распоряжусь с умом.
Под конвоем Сиплого я почистила зубы, умылась, выпила капучино с орехами, приготовленный Барсом, и вышла на балкон.
День стоял великолепный. Солнечный, теплый. Пахло костром. Во дворе малыши, одетые в ветровки, собирали букеты из кленовых листьев, девочки постарше, в разноцветных плащиках, прыгали через «резиночку». На площадке были и взрослые – бабушки, мамы, няни, и меня захлестнуло желание крикнуть им: «Я здесь! Помогите!»
Нет, я не могу рисковать так и своей жизнью, и жизнью моей девочки. Мне расхотелось смотреть во двор. Ненавижу ощущение полной беспомощности.
Я протянула руку, чтобы дернуть за веревку и опустить на балконе жалюзи. К моему удивлению, кончик веревки нащупать не удалось. Я опустила взгляд и с изумлением обнаружила: веревка была длинной, метра в два.
А что, если?..
Мое сердце заколотилось. А что, если прикрепить записку на эту веревку и сбросить на нижний этаж?! Может быть, они успеют вызвать милицию, прежде чем Барс и Сиплый меня застукают?
Я вернулась в комнату и заметалась в поисках ручки и бумаги. Бумагу я нашла сразу – на дверце холодильника висел блокнотик на магните, с логотипом какого-то супермаркета. А ручку отыскала в ящике среди штопоров и лопаток. Удача, удача, еще раз – удача!
Я накорябала:
«Меня похитили и держат в квартире выше. Помогите! Позвоните в милицию! Катя Птицына».
Зачеркнула «выше» и приписала «над вами». Ледяными от волнения пальцами прикрепила записку к кончику веревки и сбросила вниз. В это время дверь открылась и вошел Сиплый.
Я пулей вылетела с балкона. Сиплый от неожиданности даже подпрыгнул. Я давно заметила, что Барс гораздо спокойнее.
– Ты вспомнила? – спросил Сиплый.
– Нет. Но я стараюсь! Стараюсь изо всех сил. У меня такое чувство, что я вспомню через пару часов.
– Надеюсь, – сказал Сиплый.
Пытается выглядеть невозмутимым. Подражает Барсу. Может, он его младший брат? Я кивнула и покосилась на балкон. О чудо! веревка дергалась. Кто-то нашел мою записку! Я чуть не вскрикнула от волнения.
Сиплый постоял пару секунд, наблюдая за мной, потом молча вышел. Я бросилась на балкон. На кончике веревки болтался листок розового цвета! Мне ответили! Дрожащими руками я схватилась за веревку, вытянула ее, сорвала записку, развернула.
«Заранее вас предупреждаю, я не намерен вам помогать. Но вы можете помочь себе сами».
«Как?» – написала я в следующей записке.
«Вспомните то, что требуется».
«Он связан с преступниками», – испугалась я и посмотрела на дверь. Но в нее никто не ломился. Не знаю, может быть, мне удастся расположить соседа к себе и убедить перестать помогать преступникам и помочь мне?
«Если я вспомню, вы поможете мне бежать?»
«Я уже 12 лет как прикован к инвалидному креслу. Вряд ли я кому-то помогу бежать».
Я поразмыслила немного.
«Мишулик ценен для ваших командиров?»
«Они мне не командиры. А Мишулик ценен».
Я торжествовала. Я умею делать хорошо две вещи: чуять запахи и глубоко проникать в слабости человеческой натуры. Как он напрягся, когда я назвала братьев командирами!
«А если я передам информацию о Мишке вам, а не им? Вы мне поможете?»
«Какая вам разница, кого информировать?»
«Вы мне приятны. Называете меня на «вы», а не птуша».
Итак, лесть. Посмотрим, как сработает.
«Думаю, да. Если о медведе узнаю ТОЛЬКО я, я вам помогу».
Сработало! Я великий психолог. Я потерла руки. Мне и правда было неважно, кому рассказать, где Мишулик. Но инвалид в кресле вряд ли сможет поехать под Серпухов и все проверить! Значит, можно наврать ему с три короба, а он мне поможет.
«Спасибо за понимание, – написала я, – мне кажется, у нас много общего. Вы любите животных?».
«Да».
«Правда? У вас есть питомцы? У меня есть Свити, морская свинка. Эти гады где-то заперли ее».
«У меня есть питомцы».
«Кто они?»